Телемитские тексты (Liber CCXXVIII - MCLI)
Шрифт:
Пред тем, как ты узнаешь, надобно постичь.
И в этот час невыразимая печаль
Скует молчаньем губы бойкие.
ОЛИМП:
Затменьем мысли речь всегда была.
МАРСИЙ:
Дабы от тех, кто истину искал,
Идя на ощупь в лабиринтах миражей,
Не скрыть ее, велели мудрецы
Всех царств и всех времен
хранить молчанье.
Со словом обретают зрение, и те, кто видит, немы.
Мы сотни раз искали
Поведать нашу. Речь перевирает
Бесстыдно нас настолько, что слова
Похожи на бесформенный кристалл,
Тогда как к сердцу жизни примыкают
Они тесней, чем все искусство!
ОЛИМП:
Все же, говори!
МАРСИЙ:
Ах, если бы я только мог поведать
О вечных истинах Любви и Света!
Есть Павлин;
В его хвосте — бесчисленные перья Пана!
Бессчетные глаза на каждом —
Сотворенных тайн
Корона! И каждую несет
Павлин как Первую.
ОЛИМП:
Как это возможно?
МАРСИЙ:
Ум проклят. Это невозможно. Это есть.
Смотри — нахлынул батальон на батальон! Война на Небесах! Душа еще поет,
Принужденная шпорой Воли,
Но разум нем; его последний крик —
Последний вопль агонии!
ОЛИМП:
Бесспорно, он страдает.
МАРСИЙ:
Невыносимо! Но запомни — разум сильным
Обязан быть, чтоб умереть, ведь разум слабый
Подобен глыбе льда, под жарким солнцем
Вертящейся и тающей. Поэтому
Будь сильным, о Хозяин Мысли! Отыщи
Баланс меж удивленьем и умом,
Потом отбрось
Свой разум прочь,
Его навеки,
С самим собой в балансе, потопи.
Чтоб пик зазубренных он боле не вонзал
В застывший воздух!
То — второй покров. Теперь,
Как мы ума убили атрибуты
На алтаре их Бога,
Так Второй Период
Убьет все мысли,
Для того, чтобы достичь
Того, что есть вне разума.
ОЛИМП:
Того, что есть… — не мысль? Не чувство?
МАРСИЙ:
Знание есть опыт,
Себя познавший. У былой
Хозяйки геометрии, пчелы,
Об этом нет ни слова.
Сметливость мудрости не мать!
За искреннее неуменье объяснять
Зовут безумными поэтому адептов.
Язык рождает мысли ложные, а истинные
Он высиживает долго.
Использование вещи, нам известной,
Нас побудило дать ей имя. В старину
Уподобляли люди разум ветру; дураки
Считают имена вещами и впустую
Кичатся духами и призраками.
Религия идет за слов игрою!
И мы, кто знает Господа,
Безрезультатно
Отыскиваем способ это прояснить.
ОЛИМП:
Отчаяние для людей!
МАРСИЙ:
Человек есть семя
Невообразимого цветка.
Соединив в единстве мысль и деяние,
Он может расцвести тотчас!
ОЛИМП:
Коль в безопасности душа, то истинно ль видение,
Что возникает в ней?
МАРСИЙ:
Хоть кажется она спокойной, вероятно
Иная мысль прокралась в мозг адепта,
Чтоб помешать ему.
Довольно ожидания успеха,
Чтобы рассеять напряженье этой мысли.
Какая разница тогда? — АГА!
«Виденье человека умирает, в божественное канув» или
«Наследному избраннику Небес
Господней милостью дан Свет»?
Все суть пустые тезисы, иссохшие сосцы
Коровы теологии. Но дело это дело.
Единственное, что доподлинно мы знаем —
Что боги требуют достойного зерцала.
Поэтому очисти свою душу!
Пусть будет строг твой волевой контроль,
А остального — жди!
Коль небеса очистились, рассвет
Явиться не замедлит!
ОЛИМП:
Довольно! Это будет сделано.
МАРСИЙ:
Остерегись! Легко сказать «отважиться».
Ведь каждый человек — это Эдип,
Решивший, что имеет силы Сфинкса:
Отвагу, Волю, Мудрость и Молчанье.
Адепты даже, сын мой, с превеликим
Трудом его одолевают!
Подобно сгнившим фруктам, упадают мысли,
Но уничтожить то, что их творит — свое же Я?
Ведь это значит, что свою же душу
Тебе придется выдрать с корнем!
О мальчик, это миф о мандрагоре!
ОЛИМП:
Ты говорил, что Путь был радостью.
МАРСИЙ:
Ложь, чтобы тебя дурачить!
ОЛИМП:
Учитель!
МАРСИЙ:
Боль с радостью — игрушки-близнецы ума.
И даже первые виденья выше их.
ОЛИМП:
Запутанные руны, что зубрил я,
И то мне правды столь понятной не открыли.
О простота непостижимая, я вижу!
Слепой червяк, раздавленный пятою
Всего, чем я являюсь, понимаю,
Что истина моя была ничтожной болью,
Меня, ликующего, ранившей случайно.
МАРСИЙ:
Сперва отмечено жестокостью
Отсутствие ума.
Мученья и восторг терзают душу.
Так происходит разрушение контроля.