Телепорт.ru
Шрифт:
Впереди мне почудилось движение и я инстинктивно “прыгнул” метров на 200 ближе к зданию. Не ошибся — успел “сфоткать” взглядом заворачивающее за угол транспортное средство. Не машину, нет — странную помесь бульдога с носорогом, ой, простите, мотоцикла с квадроциклом! Одно колесо спереди и два сзади. И с кузовом ещё. Трайк называется, если склероз мне не врёт. А вот водителя не разглядел, жаль. Впрочем, второй встреченный мной в городе человек моментально вылетел из головы: во-первых, я увидел название объекта на щите, укреплённом на двух вкопанных в землю столбах. А во-вторых, на стене “склада” висело информационное табло. И очень похоже, что красные сегментные
Несмотря на то, что табло для меня было сейчас, возможно, важнее всего на свете, я дисциплинированно заставил себя туда не смотреть. А смотреть на то, что волею случая оказалось ближе — на щит. Надпись заглавными буквами гласила: Salon de Asambleas de los Testigos de Jehova. Ну вот и здрассте, давно не виделись. Допустим, слово “салон” я почти наверняка понимаю правильно. Ассамблеи — это ассамблеи, понятно. Собрания, наверное? Ну допустим. А что дальше? Хрен его разберёт. Но не склад, точно. Салон собраний…
Впрочем, чёрт с ними, сами виноваты — я решительно перевёл взгляд на инфопанель. Выходит, не совсем здание заброшено, кстати! Это вот температура, наверное — 34°C… кстати, по ощущениям вполне похоже. Плавлюсь. И время — 14.02, тоже примерно так и есть, наверняка. Я специально стал ждать, чтобы прошла минута и показания времени поменялись, чтоб уж точно убедиться в том, что табло действует. Секунды тянулись буквально невыносимо… но всё же не удержались, и двойка сменилась тройкой. И я с шумом, до боли в лёгких выдохнул, чтоб хоть как-то снизить давление клубка мыслей в голове.Потому как дату на табло принять было непросто: 30/09/2049.
– *-*-
Комната на базе показалась буквально холодильником — после уличных-то 34 градусов. С одной стороны — кайф до готовности бессильно стечь на пол, с другой — так и простыть недолго! От запрыгивания то ли в душ, то ли под одеяло меня удержал только немедленно разразившийся звонком телефон. Причём звонка заиграло сразу два! Внутренне подивившись — что за дела? — я со вздохом выудил аппарат из кармана. Так, тут всё в порядке, отставить панику: это не два параллельных звонка, просто мне одновременно свалилось сообщение от Хефе и прошёл вызов от генерала. Хефе, понятно, нафиг, а вот Ивлеву стоит ответить.
— Алло.
— Ты где? — генерал тоже не стал тратить слова на приветствия.
— В номере.
— Ну, тогда там и сиди, — вывернул в неожиданную сторону Ивлев. — Торжественный выход ты уже всё равно пропустил, а дальше твоё участие не предусмотрено.
И трубку положил, зараза.
Хотя… А чего зараза-то? Я ж хотел быстро ополоснуться, залезть под одеяло и устроить свою персональную зиму в пределах отдельно взятого номера? Вот и вперёд, с песней!
Но так просто уговорить себя не получилось, тем более, что сообщение от Хефе я всё же прочитал. И оно-то и близко не было таким выдержанным, как генеральская инструкция: куратор рвал и метал. Я своим демаршем явно вывел его из себя не меньше, чем он меня — своим отношением там, на станции. Этот чудак, похоже, реально поверил, что он — самая крупная шишка на нашем местном дереве! А я не согласен. Я и Ивлеву-то в рот заглядывать уже как-то не готов, чем дальше, тем больше, чего уж про каких-то мелких фсбшных чертей говорить! И вообще, у меня же дело есть — что за Нуэва Гранада такая? Я почти залез в инет, но вовремя ударил сам себя по рукам: тут же сто процентов всё отслеживается в несколько слоёв, наверняка доклад через минуту улетит по всем инстанциям — уж больно запрос получился бы приметный… Тут аккуратнее надо.
И
Торопливо, будто опасаясь передумать, я покидал свои небогатые шмотки в рюкзак и открыл окно в Долгопрудный. Слева на периферии поля зрения опять мелькнула зелень, правда, заметно другая — потемнее, тяжелее, с явными жёлтыми пятнами, но я не стал на этом фиксироваться. У меня дела. Другие дела.
Глава 25
Я даже не успел толком вывалиться из “окна” в коридоре нашего этажа в Биоцентре, как со всех сторон заорали сирены. Мне поначалу показалось, что их чуть ли не десяток, но через несколько секунд я сообразил, что одна — громкая — звучит откуда-то из конца коридора, а вторая — потише — с лестницы.
Мда. “Так вот вы какие стеклышки у себя завели!”. Как бы мне не прилетело сейчас от охраны… хоть обратно в Америку беги!
Но я решительно подавил пораженческий настрой, пусть и не без некоторой внутренней дрожи в процессе. В конце концов, свалить всегда успею. А, может, вообще Артемьев личным визитом почтит — на новости раскручу. И отмечусь заодно, чтоб не искали, пока Хефе волну до небес не поднял: он же вроде как ответственный за меня сейчас…
Так и вышло — Артемьев выскочил с лестницы третьим по счёту, моментально поймал меня… слава богам, не в прицел — всего лишь взглядом. И заметно расслабился. На действия группы это, однако, никакого влияния не оказало: бойцы в экипе и с оружием, выскакивая с лестничной площадки, поочередно разбегались в разные стороны, пока не распределились равномерно по всей длине коридора. И в центре — я, такой весь красивый, на арене. Без ансамбля.
Артемьев дождался окончания балета, не спеша подошёл ко мне, буркнул:
— Руки опусти.
Я, несколько ёрничая, уточнил:
— Точно? Нервных нету? А то вон автоматами в меня тычут, будто я враг народа какой…
— Точно, — выплюнул подпол, посмотрел на меня внимательно и осведомился: — Ты один?
Я пожал плечами:
— Как будто у вас тут камер мало… Не успели посмотреть? Один я, один.
Справа от нас кто-то начал открывать дверь моего кабинета, медленно и осторожно. Мне стало интересно, что это за оккупант там у меня завёлся, но посмотреть не получилось: от меня выглядывающий был скрыт дверью, зато ближайшему автоматчику ничего не мешало, и он в открывшуюся щель тут же радостно прицелился. С опозданием в секунду и Артемьев рявкнул во всю глотку:
— Выход из кабинетов запрещен! Проводится операция! — а потом для верности подшагнул в ту сторону и добавил совсем уж зверским тоном:
— Дверь закрой, любопытный!
Любопытный с судьбой заигрывать не стал и моментом утянулся обратно, неслышно прикрыв дверь.
Подпол огляделся, сделал своим какой-то неразличимый знак и полупредложил, полуприказал мне:
— Пошли.
— В застенки? — не без некоторого нерва схохмил я.
Артемьев в ответ вздохнул и картинно закатил глаза. Народ у него вышколенный — к этому моменту в коридоре мы остались одни. Или это просто последняя команда имела тип “отбой”, и такие по всем понятиям должны выполняться вдвое быстрее? Философствую.