Тельняшка – наш бронежилет
Шрифт:
Но не появлялось в руках палачей ни ножа, ни топора.
Из кармана палач достал булавку. Всего лишь обычную булавку. Приблизившись к Ланкастеру, он, навалившись грузным телом на руку, вонзил Ланкастеру острие булавки под ноготь мизинца.
— Аа-аа, — взвыл Ланкастер. Он и представить себе не мог, что на свете существует такая адская боль. Тело его тут же покрылось липкой испариной. Захотелось сжаться, превратиться во что-то маленькое и невидимое.
Изувер с улыбкой посмотрел на Ланкастера, а затем снова вонзил булавку под ноготь. Теперь это был средний палец…
Ланкастеру показалось, что сущность его испаряется в каком-то адском огне.
И тогда не он, Ланкастер, а кто-то другой, невидимый, о существовании которого Ланкастер и не подозревал, крикнул голосом Ланкастера:
— Не надо больше меня мучить… Скажу… Я все скажу…
— Говори, белая собака… — прозвучал откуда-то сверху теперь уже грозный голос Газифа. Не было теперь в голосе Газифа ни нежности, ни вежливости.
Пришлось сознаваться во всем.
О радиоактивных отходах, находящихся на сухогрузе…
О непосредственном начальстве, живущем на широкую ногу в Могадишо…
О подготовленных статьях…
Об истинной цели всего происходящего…
Сейчас, когда Ланкастер начал сознаваться во всем, ему с каждым словом становилось легче. И сейчас его главной заботой было не пропустить ничего важного, нужно было как можно быстрее освободиться от того, что принесло ему такую адскую боль…
Сейчас он ни о чем другом не думал: ни о фонде Торота, ни о Маккейне — все это как-то быстро и внезапно улетучилось под действием ужасной адской боли.
Газиф внимательно слушал Ланкастера. Постукивал пальцами по столу. Иногда он переспрашивал Ланкастера — уточнял адрес непосредственного начальства Ланкастера или номер телефона начальства, проживающего в Могадишо, которое, как понимал умный Газиф, имело уйму денег…
Все это время сцену допроса снимал на видеокамеру оператор.
Газиф и в этой ситуации должен выйти сухим из воды. Ибо он — не дурак… Он смонтирует видеосюжет с признаниями белого человека, а затем, показав копию видеодиска белому богатому господину, живущему в Могадишо, получит с него деньги. Большие деньги…
Он получит деньги с русских за сухогруз. И он получит деньги с белого господина…
Он, Газиф, имея большие деньги, тут же тайком уедет в богатую Италию или Францию, где уже давно обитают его земляки… Они помогут ему устроиться… Они, его земляки, живут по своим мусульманским законам, совершенно отличным от законов белых людей, и за деньги они сделают для Газифа все что угодно.
И тогда Газиф будет жить как белый человек.
Тогда у Газифа будет большой дом с колоннами на берегу моря.
У него будут слуги…
У него будет все для счастья: и нежная Фатима, и еще три жены…
Поняв, что допрос окончен, оператор в это время достал из видеокамеры мини-диск с отснятым материалом и передал его в руки главаря.
Взяв в руки мини-диск, Газиф какое-то время вертел его в руке. Думал, где и в какой видеомастерской можно будет сделать удачный монтаж отснятого материала.
Наверное, лучше всего это сделать в Могадишо. Там же он и передаст копию белому богатому господину. Надо сделать все чисто, надо сделать все так, чтобы в кадрах не было ни его, Газифа, ни его голоса. Пускай в кадрах будет только собака Ланкастер, будут его страшные признания. Пускай белые разбираются с белыми.
А он, как говорят китайцы, сидя на высокой горе, будет смотреть, как тигры дерутся…
В это же время часть любопытствующих пиратов стала спускаться в подпалубное помещение. И через несколько минут там послышались автоматные очереди…
Все, в том числе и Газиф, вздрогнули от неожиданности, бросились к люку, ведущему вниз, где творилось непонятно что.
Минут через десять растерянный Газиф возвратился в радиорубку.
И здесь он понял свою оплошность.
Исчез собака Ланкастер — он воспользовался суматохой, чтобы скрыться.
Исчез мини-диск, забытый Газифом на столе.
И еще — самое невероятное — из вентиляционного короба донеслись русские слова:
— Козлы! Уроды!
Крики удалились…
Умный Газиф ничего не мог понять.
Подумав, он отдал команду пиратам бросить вниз, в подпалубное помещение, газовые баллоны.
Это было простое и надежное решение всех вопросов.
Нет людей и нет проблем…
16
19 сентября 2009 года. 19 часов
В полумраке подпалубного помещения Батяня осмотрелся.
В живых, как он понял, оставались Калмыков, моряк, эмчеэсовец… Кто еще?..
На полу возле стены лежали неподвижные тела. И уже чувствовался в воздухе замкнутого пространства тошнотворный запах крови…
Калмыков склонился над головой неподвижного Сидоркина. Одна из автоматных пуль попала и в этого богатыря. Возможно, это была пуля, пущенная тем самым пиратом, который первым услышал непонятные крики и первым начал беспорядочную автоматную пальбу.
— Они убили его, товарищ Лавров, — не со злобой, а с каким-то удивлением сказал Калмыков. — Они убили его, моего друга…
Как у Батяни Чалов, так у Калмыкова Сидоркин был единственным другом. Как это обычно бывает, только они, друзья, могли шутить друг над другом…
— Делать что будем, товарищ Лавров? — Батяне показалось — а может, так оно и было, — что Калмыков плачет. — Делать что будем с этими гадами?
— Снизу стрелять нам нету смысла. — Вслух размышлял Батяня. — Сейчас, вероятнее всего, открыв люк, они устроят беспорядочную пальбу. Сами они сюда не сунутся. Возможно, они и не станут стрелять, а просто сбросят баллоны с отравляющим газом. Попробуют сделать с нами то, что сделали с морпехами. Надо что-то придумать…