Тело архимага
Шрифт:
Глаза Гиневры горели как уголья.
— Последний флакончик. Но это не окончательный вариант.
— А существует рецепт, прописи, что-то в этом роде?
Понятно, к чему этот вопрос. Нет, дорогая, я не позволю себя бросить на полдороге.
— Только здесь, — я ткнула пальцем в собственную голову.
— Но у тебя же должны быть лабораторные журналы, записи…
— Записи я уничтожила, а лабораторные журналы зачарованы: прочесть их могу только я
— На кровь заговор?
— На кровь и ауру. Для чужих там будут пустые листы, как в ведьминских гримуарах,
— Сама делала?
— Нет, ведьма знакомая.
— Все, все, все! Прекращаем болтовню! — завопил чиновник.
Кажется, он тоже услышал то, что ему нужно.
Да пожалуйста, Гиневра уже спросила все, что хотела, по удовлетворенному выражению лица видно. Мне тоже лишние разговоры ни к чему, лучше бы поесть принесли. Ведьма кивнула и подмигнула мне, подтверждая, что главный вопрос задан, затем объявила:
— Девочка, пусть объяснят тебе твои права. Ни на какие вопросы не отвечай без адвоката. Сегодня не успею, но завтра пришлю. Не благодари.
Алый вихрь поднялся вокруг ведьмы, когда она встала, и через мгновение ее и след простыл.
Гадкий блондинчик забубнил:
— Девица Мелисента, сейчас Вас переведут в камеру. Где Вы будете находиться до суда. К Вам смогут приходить посетители, у Вас будет адвокат. Если не на что нанять, Совет Магов Вам его предоставит.
Он меня еще долго девицей Мелисентой будет звать? Раздражает.
— Не надо, мистрис Гиневра обещала прислать своего, как Вы слышали.
Он продолжал свой монотонный бубнеж, как не слышал:
— Если в течение трех суток она никого не пришлет, Вам он будет назначен. Дата суда будет Вас сообщена позднее.
С датой они не определились. Скорее это хорошо, чем плохо. Чиновник же никак не мог заткнуться, но тут уже стал излагать не факты. А свои измышления:
— Не советую Вам рассчитывать на чье-либо покровительство. Ваше преступление очень серьезное, я не знаю случая, когда бы оно осталось безнаказанным. Позаботьтесь лучше о своем завещании.
Ага, «не трать, куме, силы, опускайся на дно». Ну нет, мы еще поборемся. Пока жива, надежда есть, а у меня еще имеется убеждение в моей невиновности.
— Собирайтесь, девица Мелисента, мы переведем Вас в другую камеру.
Нищему собраться — только подпоясаться. Я взяла с топчана заранее сложенное одеяло и сказала:
— Я готова.
Глава 24, в которой Мелисента знакомится со своими обвинителем и защитником
Новая камера находилась на этаж выше, больше ничем не отличаясь от предыдущей. Тот же размер, те же каменные стены, те же дурацкие топчан, табуретка и столик. Нет, поправочка вышла: во-первых, эта камера была не антимагической, а самой обычной, во-вторых там в углу ведро стояло с крышкой, а здесь — настоящий стульчак за ширмочкой и раковина. Это хорошо, вода мне всяко понадобится. Еще тут есть что-то вроде вентиляционной продушины под потолком. Тоже плюс: чистый воздух еще никому не повредил.
Блондин-чиновник затолкнул меня сюда и ушел. Через полчаса окошко в двери открылось и я увидела своего нового тюремщика. Пожилой усталый человек смотрел на меня с интересом.
— Давненько у нас гостей не было. Если тебе что нужно, скажи. Разрешенное принесу.
Я задумалась.
— Мне бы расческу… Еще поесть бы не мешало.
— Поесть — это в обед. Порядок есть порядок. Расческу принесу. Но если ты магичка, можешь пользоваться бытовыми чарами. На другие стоит сигналка, попробуешь применить — от тебя только кучка пепла останется.
Ага, камера не антимагическая, но защита от магов есть. Будем иметь в виду. Тюремщик между тем не унимался:
— Как же ты вляпалась-то так, девонька? Такая милая, симпатичная… Не верится, что ты преступница, хотя я тут всяких повидал.
— Как вляпалась? Да по доброте душевной. Помочь тут одному невинно пострадавшему решила.
— Это кому же?
— Архимагу Гиаллену.
Мужичок вдруг просиял:
— Он жив? Хвала Богам!
Ого, как тут у Ала акции высоко котируются! Впрочем, неудивительно. В тюремщиках обычно подвизаются старые солдаты, которым деваться некуда. А для вояк он личность легендарная. Подтверждение не заставило себя ждать!
— Так это правда, что он вернулся? А мы так горевали, что он исчез. В войсках только на его эликсир и молятся! Моему брату он жизнь спас. Такой человек… Глядишь, он еще что полезное выдумает. Если ты и впрямь его спасла, девочка…
— Не верите, у Гиневры спросите.
— И что, и спрошу. А тебе… Выпустить не проси, но кусок послаще, подушку там, одеяло… Это мы живо.
Окошко захлопнулось и человек исчез. Если он и впрямь принесет все, что обещал, то до суда и казни я буду жить со всем комфортом, хотя надеюсь, до последнего дело не дойдет.
Старый солдат не обманул. Прошел примерно час, и он вернулся с тюком постельного белья и корзинкой. Постель кинул на топчан, а из корзинки достал пару глиняных горшочков с крышкой, кувшин и большой ломоть свежего хлеба. Затем вынул их кармана расческу и протянул мне со словами:
— Ну, ты, это… Устраивайся. Я пойду. Ежели что нужно, или позвать кого хочешь, стучи.
Он ушел, а я бросилась к горшочкам. В одном была замечательная густая острая солянка, в другом — каша со шкварками и жареным луком. Ох, я и наемся! Сунула нос в кувшин: он оказался до краев налит вишневым компотом. Красота!
Но сначала развернем тюк: что он там мне принес? Кроме простыни, наволочки, подушки и одеяла в пододеяльнике, нашелся узелок с моим собственным нижним бельем, а еще мыло и зубной порошок. Да это не тюремщик, это просто ангел какой-то!
Он ушел, а я начала суетиться, обустраивая свой несложный тюремный быт. Застелила топчан, нашла место для моих вещей, сверху все накрыла тем одеялом, на котором носили Ала. Получилось почти красиво и почти уютно. Затем занялась собой: для начала подкрепилась, слопав все, что принес старый служака, оставила только половину хлеба и большую часть компота. Затем около крошечной раковины умудрилась себя помыть, сменить белье и постирать грязное.