Телохранитель для Евы
Шрифт:
— Блин… Это… не знаю как сказать, — шептал он мне на ухо.
— Просто скажи, что ты рад, — отстранилась от него, чтобы заглянуть в голубые глаза. — Ты ведь рад?
— Да, маленькая. Просто не думал, что услышу эти слова ещё раз и…вот так. При таких обстоятельствах.
— Жизнь не стоит на месте. У природы свои законы. Мы с тобой не предохранялись, и вот… Твоя липовая справка стала самой настоящей.
— Точно, — улыбнулся он мне. — Накаркали мы с врачом. Блин, Еваааа!
Он подхватил меня на руки и закружил по дому. Потом поставил на ноги и поцеловал. Лишь спустя время мы
— Не подумал бы, что моя работа в доме Измайлова закончится так — ребёнком и женитьбой на хозяйской жене. Только на развод нужно быстрее подавать, а то по закону отцом будет Родион, пока через ДНК-тест не докажем моё отцовство.
— Женитьбой? — изогнула бровь.
Мне тоже как-то сложно представить, что Ян когда-то решит на мне жениться, пусть и по такому поводу как «залёт». Мы от этого меньше любить друг друга не станем.
— Конечно. Ребёнок должен родиться в семье. Моя женщина будет носить мою фамилию.
Это звучало ужасно мило. Я сильнее прижалась к нему. Как можно быть одновременно такой счастливой и несчастной?
— Послушай, милая, — Женя взял в ладони моё лицо и заглянул в глаза. — Теперь тебе тем более нельзя волноваться. Завтра я снова поеду в город и попробую выяснить, где твой отец. Но сегодня ты просто обязана беречь маленького и не накручивать себя. Ещё ничего не ясно. Оставь это дело мне. Обещаешь?
— Я буду очень стараться. Это нелегко, ты ведь понимаешь… — грустно ответила я.
— Я всё понимаю, Ева. Но ты должна поставить ребёнка выше себя. Выше меня и даже выше твоего папы. Он сейчас зависит от тебя. Если ты будешь переживать, даже если не зря, это может отразиться на здоровье малыша. Только ты его сможешь сейчас защитить от этого. Думай о хорошем. Что тебе греет?
— Ты, Жень. Твоя любовь, — улыбнулась ему сквозь накатившие вновь слёзы.
Плакала от переполняющих меня эмоций. Приятные чувства от слов Жени и переживания за отца смешались в один ком, вызывавший в очередной раз солёные дорожки. Только мой мужчина прав — слезами горю не помочь, а ребёнку я этим могу навредить.
— Ну вот опять плачешь. Ты мне что только что обещала?
— Не плакать.
— Вот и не плачь. Ты же воин. Ты столько вынесла в том доме, девочка. Ты сильная, ты справишься с этим обязательно. А насчёт любви… Это я тебе помогу.
Он подхватил меня на руки и понёс к кровати. Бережно опустил на матрас и лёг рядом, стараясь не наваливаться на живот. Пусть его ещё совсем невидно, но ребёнок там уже есть.
Пальцами провёл по лицу и заправил выбившуюся из хвоста прядку волос за ухо, провёл пальцами по щеке, рассыпая мурашки по телу от столь простой и приятной ласки. В его движениях было столько нежности и ласки, сколько я не знала от своего бывшего парня. Даже вспоминать не хочу, все это был такой детский сад в сравнении с отношениями с Женей. Взрослый мужчина, взрослые чувства, взрослые поступки, взрослая, зрелая любовь, когда мужчина отвечает за свои слова и поступки и берёт ответственность за свою женщину и получившегося малыша. Как же это возбуждает!
Пальцы Жени прошли по шее, заскользили вниз по телу и подцепили край свитера. Потянули ткань вверх, снимая с меня её. Снова жаркие поцелуи шеи и груди, там, где бюстгальтер ему не мешал. Затем ему захотелось большего, и бюстгальтер был снят, оголив грудь. Он обхватывал её руками, целовал, водил вокруг сосков языком и шептал нежности о том, какая красивая у него девочка, и что иметь ребёночка от такой большая радость, что очень сексуальная и беременная еще больше ему нравлюсь.
Я тонула среди простыней и ласк, физических и моральных. Прижималась к нему, закрыв глаза, не сдерживала стонов. Позволяла ему всё, но он был очень осторожен, боялся мне сделать больно. Нежные толчки были очень приятными, но я хотела сильнее.
— Еще! — сказала ему, прижимая к себе его ягодицы.
Он увеличил темп, запустив пальцы в мои волосы, даря снова и снова горячие поцелуи.
— Еще…
— Тебе будет больно.
— Нет! Мне хорошо. Женя, еще!
Краны мужчины в очередной раз сорвало, и он набросился на меня с ещё больше яростью и желанием, вызывая во мне не менее яркую ответную реакцию. Я вжималась в него и кричала от кайфа, пока он вбивался в меня на всю длину.
Оргазм. Передышка. Ещё один такой же страстный секс. Ему как всегда мало. Душ. Третий секс… Ну вот теперь я, пожалуй, всё-таки устала…
Горячий чай с лимоном. Клубничное варенье. Любимый мужчина рядом, размешивает сахар в чашке и улыбается.
— Я люблю тебя, Жень, — протянула руку и сжала его большие пальцы.
— Это взаимно, девочка моя, — он перехватил мою руку и поднёс к губам, подарив пальцам нежный поцелуй.
— Жень, расскажи мне о своём прошлом, — неожиданно попросила я.
Он помолчал и нахмурился. Потом всё же ответил:
— Для чего тебе так хочется это знать? Там всё трагично, мне нечем гордиться. Ни к чему тебе это.
— Понимаешь, — закусила я от волнения губу. — Мне нужно знать, кто такая Лена, и что вас связывает с ней до сих пор. Совершенно очевидно, что ты…любил её.
— Да, любил. Но сейчас это уже прошлое. Настоящее — ты, Ева. И я люблю тебя. К чему ты хочешь ворошить прошлое и бередить былые раны?
— Я почти ничего о тебе не знаю, и это огорчает меня. А Лена… Наверное, я ревную.
Подняла на него глаза. Зато честно. Может, он поймёт, что я из-за этого переживаю и объяснит мне всё так, чтобы я поняла.
— Ты будешь волноваться. А тебе нельзя.
— Не буду, — снова вязала в ладони его большую и сжала. — Пожалуйста, Жень. Мне нужно знать. Иначе я ковыряю сама себя, не зная правды. Ты ведь не говоришь ничего.
— Хорошо. Раз тебе это так важно… — пожал он в ответ плечами.
Сменил позу, собираясь с духом перед исповедью. Я вытянулась в струну, стараясь не пропускать ни одного слова. И Женя начал рассказывать:
— К мёртвым не ревнуют, малыш, — поднял он на меня глаза. — Лены давно нет в живых. Уже почти шесть лет. Она была моей женой. Долго. Мы были знакомы со школы. В старших классах стали общаться, влюбились друг в друга. Начался роман, закончившийся свадьбой уже в институте. Детей Лена не хотела. Говорила, что надо сначала учиться, строить карьеру. Не могу с ней не согласиться. И тогда, и сейчас, я считаю её крайне мудрой женщиной.