Телохранитель для Евы
Шрифт:
Он временно прервался, чтобы смочить пересохшее горло чаем с лимоном. Я же сидела потрясённая и смотрела в одну точку. Я понимала, что история с Леной кончилась плохо, но чтобы настолько…. Не могла и предположить, что она не среди живых.
— Мы выучились в одном институте, — продолжил рассказ Женя. — Решили, что теперь можешь позволить себе малыша. Лена забеременела. Потом я попал в одну историю. Не буду вдаваться в подробности, тебе опасно это знать, но я защищал Максима Витальевича. Именно поэтому он помогает нам сейчас — я спас его жизнь ценой своей семьи. Но тогда я этого не знал. Меня
Женя нервно провёл пятернёй по своему короткому ёжику. Ему было нелегко об этом говорить. Это был сложный выбор, теперь я и сама жалею. Но тогда…я не могла бы поступить иначе. Возможно, моя доброта будет наказана. Я заплачу за это тоже…
— В общем, Лена и наш нарождённый ребёнок погибли из-за меня. Этот груз вины до сих пор давит на плечи. Я так и не смог с этим смириться. Я любил один раз в жизни, больше пятнадцати лет одну женщину, которой не стало из-за моей работы. Именно в этот день Евгений Сергеев умер, и появился Ян. Я уехал в Израиль. Служил там в армии, в горячих точках, на спец. заданиях. Проще говоря, искал смерти. Но мне, как назло, везло. Видимо, еще не пришло моё время. Мне еще предстояло встретить тебя, снова полюбить, хотя я считал, что это уже невозможно, вызволить из плена в двадцать первом веке девушку и родить с тобой малыша. Судьба привела меня за руку в этот дом, который стал для нас всех точкой невовзрата. Ты — роковая женщина оказалась для нас с Измайловым, Ева.
— Я не специально, — только и смогла ответить я после столь эмоциональной и тяжелой до комка в горле истории.
Я будто с ним прожила в ускоренном варианте его жизнь. Чувствовала его боль, пусть и только частично, и не знала, как ему помочь.
— Ты и сейчас переживаешь? Ты невиноват. Я знаю тебя, Женя. Ты бы сделал всё что можно и нельзя, чтобы спасти жену и ребёнка. Но ты не мог. Перед смертью все равны. Зачем же ты себя так коришь за это? Столько лет ощущать себя виноватым без вины.
— Да, я считал себя виноватым. Мне даже поделиться не с кем было — друзей у меня нет. Один Максим и был рядом, и то, потому что его жизнь я спас, а мою жену он не уберёг.
— Ты не должен себя винить. И его тоже. Он не хотел плохого. И ты поступил верно. Ты не знал, что тебя ранят, и ты не сможешь защитить её. Она тоже это знает, уверена, и нисколько не винит тебя. Ты должен отпустить и Лену, и эту ситуацию. И тогда станет легче.
— Мне уже легче.
— Правда?
Он потянул меня за руку, поднял со стула и усадил к себе на колени, как ребёнка.
— Да, милая. Никто мне не сказал, что я не виноват. А теперь, услышав мнение со стороны, я понимаю, что пора простить себя. Нет, Максим мне, конечно, говорил, чтобы я не грыз себя, но в тот момент я бы никого не услышал. Первая ты, кто напомнил мне о том, что я не виноват, спустя столько лет.
Вгляделась внимательнее в его лицо:
— Ты это говоришь, чтобы меня успокоить, или действительно готов отпустить прошлое и жить настоящим? Со мной.
— Готов отпустить. Я хочу любить только тебя, Ева. И нашего малыша.
Женя нежно провёл по животу тёплой ладонью будущего папы. А мне тоже стало легче. Теперь я знаю, что за камень таился столько времени на душе моего мужчины.
Да, это сложно нести такой крест в одного. Не знаю, как он смог вынести и не сойти с ума. Рада, что всё же заставила его поговорить. Я чувствую, как мороз из его души, который я ощущала с первой нашей встречи, уходит, уступая место весне. Эту весну привела за собой я — заносчивая молодая стерва, какой меня считал мой бывший телохранитель изначально.
Это не будет простой брак, я понимаю. Женя — сложный мужчина, он многое пережил, он много страдал. Но мне не нужно другого! Я люблю того, какой он есть, со всеми его странностями и минусами. Плюсов всё равно больше. Мужчина, Богом мне данный — это о нём.
Женя. Ян. Мой воин. Любимый мужчина. Папа моего ребёнка. Будущий муж. Моё всё.
глава 36
Ян.
Утром, как и обещал Еве, снова поехал в город. Опять в шапке и тёмных очках.
Как надоело уже прятаться. Но сейчас выбора мало. Забрал готовые новые паспорта для нас троих. Пол дела сделано, можно улетать, только одно осталось — отец Евы. Я по-прежнему не знаю, где его держит Родион. То, что он его похитил, и попытается шантажировать нас, я не сомневался. Он обязательно выйдет с нами на связь, ведь Андрей вовсе не нужен ему без дочери. Он для Измайлова уже сыгранная партия — его бизнес он уже давно «увёл».
Поехал к Разумовскому. Для передвижений арендовал неприметное серое «Renault», а авто Максима Витальевича оставил стоять в гараже, чтобы по машине меня не связали с ним.
На въезде нажал кнопку домофона.
— Слушаю, — ответил мужской молодой голос.
— К Разумовскому. Пароль «Лена».
— Минуту, — ответили и отсоединились.
Через время тяжелые металлические ворота разъехались в стороны, пропуская меня на территорию. Машину оставил возле дома и пошёл к двери. В холле меня встречал сам хозяин дома.
Хмурый, он протянул мне руку, которую я крепко пожал в ответ. Похоже, меня ждут не очень приятные новости. Он пригласил меня присесть на диван.
— Паспорта забрал?
— Да.
— Это хорошо. Измайлов связался со мной. Он знает, что я держу контакт с тобой.
— И?
— И Андрей Кнуров находится у него. Он угрожает убить его, если в течении суток Ева не вернётся. Вот адрес.
Он протянул мне стикер, где рукой Максима, видимо, под диктовку Измайлова, был записан адрес. Я забрал его и прочёл строчки. Это деревня на окраине города. Там дома почти все заброшены.
— Там отец Евы? Или она должна туда приехать? — поднял голову на него.