Телохранитель для принца
Шрифт:
— Не волнуйся. Честно говоря, после произошедшего, я думаю, Лайтнинг скорее выстрелит Ноктису в голову, чем даст…
— Заткнись, — Ноктис сказал это громче, чем следовало. И поймал взгляд Игниса на своей руке, сдавливающей нож так сильно, что костяшки побелели.
Кэлум действительно порой не мог остановиться, идя к цели. Иногда извилистыми путями перескакивал, изворачивался, но тем или иным способом Ноктис добивался своего.
Он хотел наконец выяснить, что же представляют из себя солдаты первого класса. Хотел ответить за боль, которую ему принесли вчерашняя сцена на пороге Фэррон и эта бессонная ночь. Хотел и получил. Но какой ценой? Его преследовало отвратительное чувство, что он, заигравшись, не заметил, как сжёг тонкий мост, соединяющий его и Лайтнинг.
После неловкой паузы Глад все-таки закончил:
— Ты же знаешь, как Ноктис может вывести из себя.
Игнис отвёл взгляд в сторону и произнес:
— Вы оба идиоты. Я бы предпочёл, чтобы Ноктис и дальше безнадежно заглядывался на Фэррон, тому, что на Коконе останутся записи с информацией, как он ведёт бой.
Ноктиса почти ударили эти слова. И здесь Игнис увидел заговор. И здесь Ноктис повелся на чью-то удочку. Снова Кэлум превращается в глупого ребёнка стараниями советника. Но было в небрежных словах Игниса что-то ещё. Шиенция никогда не говорит ничего просто так.
Пока Кэлум молчал, Игнис бросил многозначительный взгляд на Амицитию:
— Я не это имел в виду, когда просил отвлечь внимание Рапсодуса на себя, - растравляя в словах нужные акценты, сказал он. — Впрочем, неважно. Что сделано, то сделано. Дом для нас наконец подобрали. Сегодня мы покинем базу.
— Почему «безнадежно»? — наконец со злой усмешкой спросил Ноктис. Игнис повернул голову к нему. Сразу стало ясно, что он специально бросил эту фразу и ждал, когда Ноктис клюнет.
Игнис начал пространно и издалека:
— Солдаты первого класса всем хороши. Кроме того, что управлять ими могут только те, кто превосходит их в эмпатии и интуиции. Слишком умные, чтобы быть «живым мясом».
— Это ты к чему сейчас? — спросил напряженный Гладиолус.
— Это я к тому, что управлять и сплотить таких специалистов можно только двумя способами. Либо вбив ещё в неокрепшие умы любовь к отечеству. Либо поощряя сильную мораль и эмоциональную привязанность к собратьям.
Ноктис молчал, но, кажется, начинал понимать, о чем говорит Игнис. Если в первый год в военной Академии Кокона происходил конкурентный отбор, то выпускали их на службу сформированными группами в составе трех-четырех человек.
— Те двое с Фэррон — сержанты Страйф и Фэйр. Ты их видел. Все одного возраста. Скорее всего обучались вместе, закончили академию в один год. Фэррон, если и сможет предать Кокон ради принца, то своих напарников — вряд ли. Да, неприятно, что Ноктис отвлекается от нашей цели и им пытаются манипулировать. Но пробить броню Фэррон до того, как мы решим покинуть Кокон, он не успеет. Так что вынести свои чувства за пределы этого мира Ноктису не суждено.
Ноктис мрачно молчал. Почему Игнис не сказал ему этого ещё вчера? Впрочем, что бы изменилось? Стало бы ещё больнее от того, что Лайтнинг привязана к тому парню сильнее, чем он подозревал. А принц без каких-либо прав требует к себе особого внимания. Ноктис, даже не стесняясь Игниса, опустил голову на руки с легким выдохом. Он потёр глаза и виски.
Шиенция в кой-то веки промолчал, оберегая самолюбие Ноктиса. Гладиолус тоже не стал острить.
— Мне нужно выспаться, — сказал Ноктис.
***
Фэррон довольно бесцеремонно ворвалась в кабинет Рапсодуса. Заявилась сама, без вызова. Генезис как раз закончил читать отчёт, отправленный ею 10 минут назад. Он прикинул, что примерно столько же времени занимало добраться сюда от её комнаты. Значит, как только написала - сорвалась к нему. Обычно по письму было сложно оценить эмоциональное состояние, но в этот раз Фэррон писала резко и отрывисто. Рапсодус, вертевший в руках карандаш, посмотрел поверх него на девчонку.
Красивая. Непримиримая. Готовая сражаться в любую секунду. Этакая хрустальная статуэтка богини возмездия. Изящная и хрупкая. Но способная уколоть. Отличный крючок, чтобы зацепить того, кто рассмотрел в ней эту красоту.
Примеряя на себя чужие чувства, Рапсодус и сам мог сказать, что сломать Фэррон и заполучить её верность как трофей и признание, действительно было бы сложно и приятно.
Фэррон в этот раз не стала ждать, когда он ей налюбуется, и, опершись на стол двумя руками, заявила:
— Я не собираюсь больше работать с Кэлумом.
«Даже так?» — Рапсодус вздёрнул бровь и отложил карандаш в сторону.
— Хорошо, — легко согласился он.
Фэррон сморгнула несколько раз и ощутила, как бешено колотится её сердце. Недопустимо нервно в сравнении с тем, как на неё спокойно смотрит Рапсодус. Лайтнинг выпрямилась. Она ведь ожидала, что Рапсодус снова будет на неё давить и посылать её «пожелания» ко всем чертям. А она была настроена решительно — вплоть до ухода из агентства. Сев на стул, это решение больше не казалось ей хорошим.
— Кэлум подозревает меня как вашего шпиона, — сказала она своему начальнику.
Тот улыбнулся и проговорил:
— И, конечно, вы не можете больше исполнять эту обязанность. Я прочёл ваш отчёт.
Льстивый мягкий голос. Даже с нотками понимания.
— Я не шпион. Я проходила подготовку солдата. Я даже не эмпат достаточного для этой работы уровня, - почти прорычала Лайтнинг. Рапсодус встал со своего места, обошёл Фэррон и положил руки ей на плечи. У Лайтнинг перехватило дыхание от этого недопустимого жеста.
Рапсодус же наклонился к ней и успокаивающе сказал:
— Вас никто ни в чем не обвиняет.
Расслабляющие движения рук должны были приносить спокойствие, но Фэррон лишь сильнее ощутила вину за то, что не справилась с заданием.
— Вас не готовили шпионить. Вас готовили защищать и убивать, — почти шёпотом добавил Рапсодус.
Лайтнинг дёрнулась от этих слов. Рапсодус со смешком двинулся к окну.
От эмпата его уровня и должности всегда ждут психического воздействия, пытаются поймать на махинациях с мыслями в чужих головах. Но он не работает так грубо. Найти чужое вмешательство невозможно, если его нет. Рапсодус всегда предпочитал находить чувства в самих людях.