Телохранитель ее величества: Страна чудес
Шрифт:
Она молчала.
– Вы - властные сучки, заигравшиеся в "солдатики". И я ненавижу вас потому, что мне так хочется. И моя благодарность за возможность получить новые способности умения и знания никак с этой ненавистью не пересекаются - лежат в разной плоскости.
– Это обида, Хуан, - усмехнулась Паула. Совсем как Катарина.
– Просто детская обида. Это нормально, когда тебя подставляют. Для того мира, куда тебя готовят - нормально. Тяжело в учении - легко в бою.
Я отрицательно покачал головой.
– Пусть так. Но я только что совершил первое убийство. Неправильное, так не делается, но именно это
Ты хотела, чтобы всё это дерьмо всплыло - оно всплыло. И шандарахнуло. Да, ты права, возможно, я переболею и всё пройдет, но пока не прошло я хочу похандрить. И не думаю, что тебе стоит мешать.
– Одна сеньора недавно сказала замечательную фразу. "Настоящая мать - это женщина, которая делает так, чтобы ее ребенок был сильнее, даже если ему от этого больно", - задумчиво произнесла Паула. Я же мысленно представил ехидную интонацию Катарины, с которой она это говорила. Покачал головой.
– Даже догадываюсь, что за сеньора. Но нет, она не права. Права, но не совсем. Настоящая мать это та, которая ЛЮБИТ свое дитя, как бы она его ни воспитывала. И к вам это не относится.
– Сколько дней мне отмерили? На акклиматизацию и успокоение?
– резко перевел я тему.
– В пределах недели, - ответила Паулита похоронным голосом. Не ждала такого разговора? Да уж, плохо быть марионеткой и при этом думающим человеком.
– Не больше.
– Я успею.
– Я поднялся.
– Побуяню, успокоюсь и вернусь. Можешь не провожать.
Поднял голову. Марина лежала рядом, обессиленная. Я чувствовал, она сейчас уйдет. Придет в себя и уйдет. И мы больше никогда не увидимся. Чего мне очень не хотелось.
Судя по дате на браслете, мы кувыркались тут почти два дня. Два дня непрекращающейся разнузданности на грани фола. Теперь, когда в голове прояснилось, как тогда, в Центральном парке, я мог, наконец, обдумать свое положение и что чувствую. Чувствую вообще, не только по отношению к ней.
Корпус... Из нечто абстрактно мифического он превратился... В нечто мизерное и нестоящее. Не стоит относиться к нему так, как я делал это перед испытанием кровью. Он не единственная и не самая главная часть моей жизни. Важная, да, но не нужно ставить на него всё. Это важный урок, но решение на мучавшее меня уравнение подсказала не всезнающая Лока Идальга, а мерно сопящая рядом девочка из Северного Боливареса.
Впрочем, не только она.
* * *
Они не провожали, нет. Пасли. А это совсем другое. И действительно, силами не только моего взвода. Я же скрываться не пытался - это бесполезно. Настроил камеры навигатора на круговой обзор и не обращал ни на что внимания, лишь изредка сверяясь, где там сопровождающие. В голове настойчиво крутилось: "Шимановский, гляди, как настоящего принца охраняют!" И на этот раз не было ни малейшего желания внутренний голос заткнуть.
В голове окончательно прояснилось, настроение улучшилось. Действительно, раскис, понимаешь. Да, я бы никогда не нажал на спуск, и знал, что не нажму, когда шел. Но ведь все-таки шел? Так что сам виноват.
...И именно это гложет.
Размышления мои были прерваны весьма нетривиальным образом. Я забрался в глушь, где почти нет лавочек, а, соответственно, и людей, когда внимание привлек шум, не подлежащий двоякому толкованию. Внутренний голос говорил, чтобы я не лез, это не мое дело, но я не считал себя в достаточной степени членом корпуса, чтобы не реагировать. И ломанулся через кусты и заросли невысоких деревьев на параллельную дорожку.
Обе эти группы отличались, как небо от земли. Первая состояла из плечистых здоровенных парней лет двадцати пяти - тридцати, одетых в достаточно респектабельные рубашки, футболки и брюки, в которых, однако, легко можно махать руками и ногами. Под футболками угадывалась рельефная мускулатура - парни явно за собой следили и регулярно занимались. Лица европейские, волосы темно русые. Марсиане - только они, постоянно занимающиеся физическими упражнениями с их одной третьей "же", имеют такие параметры тела.
Вторые были латинос, все до единого, хотя кто-то казался темнее, кто-то светлее. Были даже парни с европейскими чертами, но по совокупности различных признаков с русскими, марсианами или гринго я бы их не спутал. У некоторых на плечах висели флаги "Индепендьенте", большинство было одето в одежду красно-бело-желтых цветов этой команды. Фаны. Причем разгоряченные непрохладительными напитками, злые и злость эту с удовольствием срывающие на достаточно мирных и респектабельных марсианах.
Да, передо мной во всей красе предстала драка, точнее, избиение. Футбольных фанатов было полтора десятка человек, шестнадцать, если быть точным, как потом мне сказали девчонки. Некоторые более трезвые, некоторые менее, но в любом случае у троих пусть и мускулистых марсиан шансов против них не имелось.
В момент, когда я подошел, все было кончено - семеро фанатов остервенело месили ногами уже поваленных и избитых противников. Месили в кайф, получая удовольствие - а чего пинать с силой, если жертва уже не оказывает сопротивления? Так и убить можно, а убийство им не нужно - какой резон пинать труп? Живого-то интереснее! Не участвующие в веселье окружили их неплотным кольцом, подбадривая криками и едкими нецензурными комментариями в адрес избиваемых конкретно и марсиан в целом. Некоторые то и дело менялись местами: кто-то входил в круг - попинать, кто-то выходил - отдохнуть. Очевидно, ребята готовились к сегодняшнему матчу, все еще заливая горечь от поражения любимой команды в прошлом круге венерианской Примеры, но встретили извечных врагов - марсиан, и решили поднять настроение радикальным способом. А что, места "дикие", людей почти нет, как и охраны.
– Отставить, братва!
– вышел я на край полянки, где все происходило.
– Заканчивайте!
Пинающие прекратили свое занятие, подняли головы, остальные "футболисты" недоуменно обернулись. Но увидев, кто перед ними, почти все расплылись в покровительственной предвкушающей улыбке.
– О, кто это к нам?
– оскалился один из них, крайний ко мне.
– Что, парнишка, тоже хочешь поучаствовать? Присоединяйся!
На моем лице не дрогнул ни один мускул.
– Я бы поучаствовал. Но лежачих, да еще всем скопом, бьют только моральные уроды и 3,14дарасы.