Телохранитель ее величества: Страна чудес
Шрифт:
– Тттгда чего д-дмой не л-льтите?
– спрашивал я, заплетающимся языком. Уже за то количество спиртного, что употребил и не упал, можно спокойно ставить памятник, а я еще и пытался философствовать.
– Дык, там это, братуха!
– отвечал один из марсиан, имена я бросил запоминать почти сразу - все равно запутаюсь.
– Работы нет! Во! А дворник здесь получает, как там... Этот... Ну как его...
– Инж-жнер?
– подсказал я.
– Ага, он. Или в армейку иди, в "мясо". Но там конкурс большой, абы кого не берут. Или в эти... Ну эти... Ну ты понял...
–
На выходе из парка нас встретило двое их соотечественников. Но когда пришли в кабак и сели, наше количество начало незаметно увеличиваться. Кто-то приходил, кто-то уходил, а мы пили, пили, пили... Я с трудом соображал, но что-то говорил, обсуждал, спорил. Изредка вспоминались установочные фразы, и споры наши оживлялись.
– ...А я тебе гв-врю, как есть! "Кость, бр-рошенная собаке, не есть м-милосердие! М-милосердие - это кость, поделенная с с-собакой, когда ты г-голоден не м-меньше ее!" Во! Джек Л-лондон! Понял?
На меня смотрели мутные глаза собеседника.
– П-рреведи?!...
– Ннн к-кой язык? Д-диалект Белу-Гр-ризонти подойдет?.. А хошь на анг... Анг... Англицкий, во?!..
Образы того дня наслаивались один на другой. Я на время отключился, перестал соображать вообще. Им же было хоть бы что - водка лилась и лилась в их ненасытные утробы, и чувствовали они себя явно бодрее меня. Нет, парочка индивидов лежала в отрубе, не без этого; один сидел, прислоненный к стенке, другой уперся лбом в столешницу, но на общем веселье это практически не сказалось. Затем началось то, что я никогда не забуду. Песни.
– ...И залпы башенны-ы-ы-ых а-а-арудий в последний путь проводят нас!..
– тянуло десятка полтора луженых глоток. Причем отсутствие слуха в подавляющем большинстве компенсировалось громкостью.
– ..Вы-ыходила на берег Катюша-а-а! На-а высо-окий берег на круто-ой!..
– ...Три танкиста, три веселых дру-га! Экипаж машины боевой!..
Еще пели о своей войне, косой прошедшей по Марсу десять лет назад. Пели армейские песни, эти с особым воодушевлением, и даже, бывало, со слезами на глазах. И просто попсовые, свои, марсианские, которых я никогда не слышал. Пели эмоционально, вкладывая душу. То ли подстегнутый алкоголем, то ли была какая-то магия, но мне хотелось то плакать, то смеяться вместе с ними.
Но в один непрекрасный момент идиллия была разрушена:
– Эй, вы, свиньи, заткнули пасти! Дома петь будете!
Я поднял голову. Справа от нас возвышалось человек пятнадцать парней латинской внешности не совсем честной наружности. Я бы даже сказал, бандитской. Куртки, подобные той, что была нацеплена на меня, повязки и банданы на головах, явно криминальные наколки. В руках - цепи и палки, в карманах угадывались ножи и кастеты.
– Убирайтесь на свою планету, ублюдки! Там пойте!
– продолжил другой голос и все подошедшие дружно заржали.
Отдельно оговорюсь, у нас возникли небольшие проблемы, когда мы вошли. Пускать нас желанием не горели, но сказалось численное преимущество и грозный взгляд Тимура. Вышибала этого заведения, бармен и официант не решились идти на обострение, а вызывать гвардию было как бы незачем. Это был единственный эксцесс за весь вечер. Народу кроме нас сюда заходило немного - то ли действительно мало кто хотел сидеть рядом с пьяными марсианами, то ли просто день такой, но мы никого не задирали и не трогали. Так сказать, варились в собственном соку. И эти уроды пришли именно по нашу душу, избить, без причины. Точнее, по одной единственной причине: мы - не они.
– Ну что, пляшем, девочки?
– усмехнулся один из сидевших напротив меня, молодой парень с мудрыми глазами и наколкой в виде черепа в берете и буквами "ВКД" на бицепсе, единственный, попадавший в ноты. Его лицо озарила такая зверская улыбка, что увидевшим ее впору было бы повеситься от ужаса.
– Начали!
Нравится мне эта марсианская прямота. "Начали" - и всё. Пьяный, полупьяный, трезвый, или без пяти минут в отключке - абсолютно все мои собыутыльники подскочили, и, не говоря ни слова, бросились на гопников. Причем, я заметил, даже у укушанных "в ноль" в этот момент произошло просветление - они стали казаться трезвее, чем выглядели до этого.
Я поднялся следом, чуть-чуть опоздав и пропустив начало веселья - ну, не с их я песочницы! Но ничего не потерял, ибо наших быстро начали теснить - сказывался и численный, и качественный перевес противников. Насчет численного, возможно, я не прав, трезвом виде мои новые друзья, скорее всего, накостыляли бы гопоте за милую душу, но сейчас, в ТАКОМ состоянии, шансов у них было не много.
Боевой режим включился не сразу, прошло несколько долгих секунд - сказалось мое собственное "укушанное" состояние. Но время все же замедлилось, на тело навалилась привычная легкость. Теперь проверка боеспособности. Руки? Ноги? Все движется. Чувство равновесия? Имеется. Конечно, скорость пониже, чем хотелось бы, но спасибо и на этом. Подхватив стул, я издал утробный рык и бросился в самую гущу событий, обрушивая свое нехитрое оружие на голову ближайшего противника, втроем с собратьями избивающего одного из поваленных моих новых друзей.
Бум!
Что было дальше - помню плохо. После того, как я отоварил первого и оттеснил второго, кто-то сбоку ударил меня по лицу - на губах почувствовался вкус крови. Это стало пружиной, нажимающей спусковой крючок моих ОСОБЕННЫХ способностей. Сверхскорость - хорошо, гибридная техника доньи Нормы-Августы - тоже, но чего мне давненько не хватало, так это ощущения парящего дракона. Для которого нет границ, нет преград и нет законов. Только он, его враги, которых нужно сровнять с землей, и незабываемое чувство эйфории.
...Когда все закончилось, я пришел в себя. Сам. Мои "братаны" добивали оставшихся латинос в противоположном конце заведения, докуда я физически не мог достать. Остальные противники валялись на полу, вперемешку с бутылочными стеклами, кусками разломанных столов и стульев, битой посудой и остатками закуски. Посетителей, кроме нас, не было - сбежали, как и персонал. Один из противников орал - кажется, я ткнул нож, которым он мне угрожал, ему же в бедро, задев какой-то болевой центр.