Телохранитель ее величества: Страна чудес
Шрифт:
Про себя я усмехнулся - все это и так знал, чувствовал в ней. С первой минуты. И именно это мне нравилось.
– Да, Хуан. Я сделала это назло, - продолжила изливать душу она.
– Назло ему, назло всем. Потому, что завтра я стану не просто его женой, а собственностью, ходячей мебелью. Он зарежет меня, если попытаюсь сделать хоть что-то, что выходит за рамки. Ну, скажи, действительно не могу перед свадьбой, перед этим рабством, побыть немного безумной?
– Зачем же идешь в это рабство?
– усмехнулся я.
– Потому, что иначе нельзя. У меня сестра, и у нее проблемы. И она красивая. И защитить ее никто не может. Папа - инвалид, а братьев у нас нет. А еще родителям надо как-то жить, а сам понимаешь, сколько они могут заработать? И я, у меня ведь тоже проблемы, я ведь тоже не уродина!
Она задумалась.
– А так всего лишь брак. И Карлос, он ведь хороший. Он не такой, как они, - вспыхнули ее глаза.
Я притянул ее к себе, вновь уткнув в плечо. Да, девчонка, глупая девочка, что тут сказать?
Но с другой стороны она живет совсем иной жизнью, в совсем иных условиях, и не мне ее судить. И красивая у нее, действительно, не только сестра - сама она тоже ничего. ОЧЕНЬ ничего! Такие красавицы среди латинос редкость, и многие, очень многие захотят этой красотой воспользоваться. И будет великолепно, если ее перед этим хотя бы спросят, для приличия. Как и ее сестру.
– Я понимаю, Марина... Пантера...
– Я вдыхал запах ее волос, борясь с искушением взять и решить вопрос просто, силой - никуда ее не пустить.
– Но так нельзя, понимаешь? Нельзя так!
– А как можно?
– она отстранилась и посмотрела мне в лицо.
– Как можно, Хуан?
Я взгляда не выдержал. Опустил глаза
– Не знаю. Не знаю, как можно. Но не хочу тебя терять.
Я снова прижал ее, боясь отпустить, но понимая, что отпускать все же придется.
– Ты не будешь считать меня шлюхой?
– прошептала она. Я отрицательно покачал головой.
– Главное, чтобы он не считал. А я что...
– Мне плевать, что он считает!
– Он вызверится на тебя после. Завтра. Или послезавтра.
– Ты его не знаешь. Нет, он этого не сделает.
– Может, я все же могу помочь?
– Как?
– Она снова посмотрела мне в лицо, но я глаз не поднимал - боялся встретиться с ее.
– Как ты можешь мне помочь?
Я не ответил. Тогда она встала, вздохнула, вытащила из под кровати вторую туфлю, обулась.
– Хуан, ты мне тоже помог. Спасибо и тебе. Устроил ночь, которую я не забуду до конца жизни. Я буду знать, на что способна, и это придаст мне сил.
Я устало кивнул. Да, придаст сил. Это будет твоей последней отрадой, глядя на ненавистного человека, которому нельзя перечить и от которого невозможно уйти. И тебе плевать, что по большому счету это детский сад. Но вслух я мысли вновь не озвучил. Да и что бы это изменило?
– Прощай, Хуан.
Она подошла, обняла и поцеловала. В губы, но совсем не романтично. Затем развернулась и пошла к выходу.
– Марина! Не уходи!
– догнал я ее у порога.
– Пожалуйста! Не делай ошибки!
Она обернулась. Иронично покачала головой. Затем вновь выдавила: "Прощай!", открыла люк и вышла наружу. Я развернулся и заехал кулаком в стену. Стена задрожала. Но ничего не изменилось.
* * *
Гавана встретила меня привычной суетой, гомоном и криками разного рода зазывал, суливших райские кущи всем, кто попробует то-то и то-то или зайдет в магазин того-то и того-то. Туристическая жемчужина жила своей жизнью, ей не было дела ни до чего, кроме нее самой. Я ходил по главной аллее, рассматривал людей, изучал работы художников и ассортимент сувенирных прилавков. Отчего-то здесь я всегда успокаивался, и сегодняшний день не стал исключением.
Особенно долго задерживался возле музыкантов, игравших на любых, даже самых экзотических инструментах самые разные стили и направления, от классики до современности. Вот девочка со скрипкой - классика. Играет хорошо, видать, большое у нее будущее. Вот этника, вьетнамцы (вроде, узкоглазых сложно определять с уверенностью) с какими-то непонятными инструментами, играющие свою дальневосточную музыку. Вот еще кто-то из азиатов, но с Востока Ближнего.
А эти ребята привлекли внимание издалека. Есть на боковой аллее такие специальные места, закутки, где установлены небольшие помосты, на которых либо танцуют разные полупрофессиональные коллективы, либо играют более-менее приличные группы второго или даже третьего "эшелона" эстрады. Но не безграмотные самородки, а кое-что знающие и умеющие. Говорят, все эти точки находятся под контролем местной мафии, очередь на них между коллективами задолго расписана, но где в нашей стране иначе?
Эти ребята представляли собой классическую, в смысле современную группу со стандартным подбором инструментов. Гитара, бас, ударники и акустическая гитара у вокалиста, певшего нечто лирическое душещипательное... На русском языке.
Нет, не марсиане, слава богу. И нет, не латинос, разумеется. Но русскими назвал бы их с натягом - трое представляли собой какие-то восточные народности необъятной земной Макророссии, один, ударник - жителей Дальнего Востока, либо корейцев, либо китайцев. Я подошел ближе, вникая в исполняемый материал. Хорошо играют, стервецы, аж заслушался!
Справедливости ради надо сказать, после встречи с Катариной пришлось немного "подлечиться", и несмотря на общее ощущение адекватности, я все же был в немного измененном состоянии души, что накладывало отпечаток на восприятие. Любая музыка воспринималась острее, захватывала, тянула куда-то. Но сейчас ощущение полета просто зашкалило - я был самим чувством.
Стоял и слушал, ловя настроение. Но минут через двадцать вдруг понял, что что-то не так, чего ребятам не хватает. И еще минут через десять понял, чего именно. У них хорошо получалось высекать слезы, особенно у чувственных сеньорит, но немного собранности, целеустремленности, брутальности их исполнению не помешало бы. Эдакого настроя на борьбу, на победу. Иногда это тоже нужно, не только сопли пускать. И когда ребята закончили, отошли на перерыв - промочить горло, я подошел и на чистом русском обратной стороны планеты поделился своими наблюдениями.
На меня смотрели четыре пары недовольных глаз. Смотрели оценивающе, размышляя, послать или возразить, вступив в дискуссию? Я их понимал - небритый, пьяный, с ядреным запахом перегара, разглагольствую на тему высоких материй, указывая, что у них не так. Я б такого точно послал!
Но я - не они, не послали, решили подискутировать.
– Сам кто такой?
– осторожно спросил тот, кого я мысленно держал за старшего, басист с длинными небрежно растрепанными волосами.
– Иван. Можно Ваня.
– Я протянул руку.