Телохранитель её величества. Противостояние
Шрифт:
И именно во взводе с такой специализацией оказался я. Но в «белом», не омраченном сотрудничеством с кровавой организацией Елены Гарсия.
А девчонки… Они простые. Но их рассуждения о смерти, о том, кого кто и как убил, вскользь… Сказанные с кристально чистыми, по-детски наивными глазами… Это страшно. Очень страшно!
Но других девчонок у меня нет. И только с этими мне придется работать бок о бок, доверять свою спину. А значит, я должен понять их. Хотя бы понять. И только потом пытаться построить свое мнение.
– Ну что, закончили с водными процедурами? – усмехнулась Роза, прочтя по моему лицу отразившиеся эмоции.
– Да, пожалуй, хватит уже… - Я попытался приподняться, скривился. Мия поднялась и села рядом, готовая подержать, если что. Но вставать я пока не собирался – не мог собраться с духом.
– Эх, девчонки!.. – внимательно оглядел я их прелести. – Если бы я хоть что-нибудь представлял из себя, как мужчина!..
– Если бы ты хоть что-то представлял из себя, как мужчина, - захихикала Мия, - мы бы с тобой в одной ванной не сидели!
– Мы бы шарахались от тебя, как Паула! – добавила её сестра. – Кстати, тем более пора вылезать – эта дрянь должна с минуты на минуту вернуться с гулядок, у неё пропуск до семи.
Я попытался подняться, опершись на плечо Мии. Рука и ноги мои задрожали, тело пробила сквозная волна боли, но, приподнявшись, я упорно держался, пока Роза вылезала из ванны, готовая поддержать меня с той стороны.
– Кстати, почему вы с ней так? «Гулядки», «шалавиться»?.. Грубо, девочки! Очень грубо! Она же ваша напарница!
– Грубо? – Невозмутимая обычно Роза закатила глаза. – Ты с ней мало общался! Она тот ещё фрукт, хоть и напарница!
– На ней пробы негде ставить! – срезюмировала Мия, так же вылезая наружу. – И она этим всех достала.
Я хотел добавить относительно красноволосой что-то ещё, в оправдание, но боль пронзила настолько сильно, что заматерился вслух и чуть не упал. Девчонки перехватили меня и в буквальном смысле потащили в спальную.
– Всё хорошо! Всё хорошо, Хуан!.. – причитала Роза, успокаивая меня, словно я ребенок. – Ещё шажочек! И ещё! А теперь ножками, ножками…
Паула, действительно, вернулась, когда мы вошли в спальную. Вошла, вся такая красивая и накрашенная, в жестком красном платье, оставляющем для фантазии не особо много места.
– О, ванная свободна, да? – Она бросила через две кровати сумочку и начала скидывать туфли. И не только туфли. Я вновь заматерился сквозь зубы.
– Все, Ангелито, теперь спать! Только спать! Сейчас мы тебя намажем… - Роза потянулась к тюбику специальной мази, стоящей на моей тумбочке. Я перебил:
– Укольчик! Пожалуйста! Сделайте укольчик! Я не могу больше это терпеть!
Но Мия уже уложила меня на живот и принялась размазывать по рукам мазь, которую выдавила ей на ладони сестра.
– Укольчика сегодня не будет. Укольчик завтра. Укольчик он на крайний случай, Хуанито. А у нас он далеко не крайний. Правда же?
Ее монотонный голос успокаивал. Я настраивался на него и боль отступала. Потом они в четыре руки принялись растирать меня, игнорируя мои судорожные попытки сопротивляться, когда от их нажатий было особенно плохо. Когда всё закончилось, поднялись:
– Все, Хуанито! Теперь спать! Включай свою музыку и до завтра!
Действительно, от мази и массажа становилось легче. Но не настолько, чтобы забыть горящую во всем теле боль. Мне оставалось только одно – впасть в небольшой транс, обусловленный… Даже не знаю какими способностями. Просто от него становилось легче, и можно было заснуть. К тому же, я совмещал приятное с полезным, выполнял негласное распоряжение делать подборку вещей, влияющих на регулировку способностей берсерка.
– Кузя! «Внутри искушения», случайный выбор, - произнес я так, чтобы наш домовой искин, совсем недавно получивший от меня гордое имя «Кузя», понял и сделал требуемое. До этого он носил имя «Кустодио», оставшееся ещё от предыдущих владелиц каюты, но я убедил девчонок, что оно не подходит для истинного домового. И назвал именем домовенка из маминой сказки, кстати, созвучным со старой версией.
Под потолком раздалась одновременно приятная, но в то же время жесткая мелодия. Девчонки скривились.
– Как ты можешь это слушать? – вздохнула Роза.
– Ты ничего не понимаешь, - ответил я и прикрыл глаза. Теперь спать. Спа-ать!
Каюту огласил приятный женский голос, что-то поющий на высоких нотах, плохо сочетающийся с жесткой суровой мелодией. Но он сочетался, и это было главной особенностью исполнения. Сейчас так не играют!
Через пятнадцать минут из ванной, завернутая в банное полотенце, вышла высокая красноволосая девушка. Окинула взглядом помещение, спящего на крайней кровати юношу и сидящих на соседних внешне одинаковых девушек, в состоянии прострации слушающих льющуюся с потолка мелодию. Скривилась.
– Спит?
Ответом был кивок одной из девушек.
– Давай что-нибудь из нашего...
Красноволосая скинула полотенце, вытерлась, накинула халат и плюхнулась на свою кровать, пока одна из девушек отдавала приказ искину. Через несколько секунд каюту огласили новые звуки, совсем не похожие на предыдущие. Это тоже было из репертуара Хуана, что-то из древности, но в отличие от большинства его последних вещей, они понимали смысл того, что слышали. Или хотя бы пытались понять.
Проигрыш закончился, и все три девушки принялись напряженно вслушиваться, разбирая жуткий акцент слов, ловя необъяснимую магию их исполнения:
Глава 4. Сочинитель
– Всё, на сегодня достаточно.
Катарина выключила все виртуальные окна с рисунками и схемами и откинулась на спинку кресла. – Можешь задавать вопросы.
Первые пару минут я просто сидел, складывая услышанное в удобоваримые «штабеля» и рассовывая их по полочкам багажного отделения своих мыслей. И когда всё улеглось и состыковалось, задал первый всплывший вопрос:
– Почему я не могу оперировать непосредственно с «королевой»?