Телохранитель Каина
Шрифт:
– Силы восстанавливать! – бодро ответил Хамза.
И только сейчас Китайгородцев распознал неискренность веселой доброжелательности шефа.
– Я вернусь к Лисицыным? – прямо спросил Китайгородцев.
– Нет!
– Другое мне дело какое-то найдете?
– Ты, Толик, отдыхай! Ты мне здоровый нужен.
Значит, Китайгородцев не ошибся.
– Что происходит? – спросил он.
– Ты о чем?
– Со мной какие-то проблемы?
– Ну какие такие проблемы? – сказал с неискренней беспечностью Хамза. – Ты полностью восстановись – тогда будет разговор!
– О чем?
– О работе.
– Я хочу сейчас о работе говорить!
– Какой может быть разговор? Ты до сих пор с палочкой ходишь.
– Дело не в этой клюке! Я ведь не маленький, я понимаю! Две недели назад вам эта палка не мешала! Что происходит?
– Толик, давай поговорим, когда ты снова будешь на ногах.
– Что происходит? – повторил Китайгородцев.
Его упорство, видимо, подсказало Хамзе, что разговора все равно не избежать.
– Я не хотел говорить с тобой об этом, – признался Хамза. – До тех пор, пока ты полностью не восстановишься. Дело не в твоей ноге, конечно. Это ранение меня сейчас меньше занимает, чем… – Он запнулся. – Чем все другое, – туманно сформулировал после паузы.
Китайгородцев ждал.
– Вот так! – сказал Хамза. Почему-то получилось сердито.
И снова Китайгородцев промолчал.
– Толик! – произнес Хамза, старательно избегая встречаться взглядом с собеседником. – С тобой какие-то непонятные истории! То ты кого-то видел, то не видел. Объяснения этому никакого нет, а выглядит все ой как странно! И после этого ты хочешь, чтобы я тебе дал в руки пистолет и на объект поставил?
По нему было видно: ни за какие коврижки.
– И что же теперь? – мрачно поинтересовался Китайгородцев.
– Ты сейчас отдыхай, силы восстанавливай…
– А потом-то что? – проявил настойчивость Китайгородцев.
– А потом обследование будешь проходить, – озвучил Хамза то, о чем ему совсем не хотелось говорить.
Китайгородцев выразительно постучал себя пальцем по лбу.
– Ты же понимаешь, Толик, – у тебя сейчас не с ногой главные проблемы, – пробормотал Хамза.
С головой у Китайгородцева проблемы.
Не видать ему работы в ближайшее время. И в последующее время, возможно, тоже.
В отсутствие Китайгородцева на вещах и на мебели в его квартире осела пыль. Китайгородцев провел пальцем по столешнице – остался след.
В прежние времена, еще до ранения, у него случались выходные дни. И в отпуск ему доводилось уходить. Но он всегда знал, что по окончании отдыха его снова ждет работа. А сейчас у него было такое чувство, будто его нынешний «отпуск» не закончится никогда. Непривычно. Он был растерян. Впереди – много дней, и он не знал, чем их займет. Потом он подумал о том, что за эти дни полного бездействия изведет себя. Он ни о чем другом не сможет думать, кроме того, что с ним, возможно, не все в порядке. И с каждым днем ему будет все труднее держать себя в руках.
Хамза его к работе не допустит.
В ближайшее время Китайгородцев должен сам себе найти работу.
Он уже почти не сомневался.
Он позвонил Потемкину.
Потемкин был в Москве и собирался вскоре выехать в Рязанскую область с «сеансами гипноза», как он выразился.
Звонку Китайгородцева он обрадовался. По-видимому, не очень рассчитывал на это после их беседы на безлюдной подмосковной платформе.
– Но у меня есть несколько условий, – сказал Китайгородцев. – Без этого я на вас работать не смогу.
– Условия – какие? – спросил Потемкин.
– Первое: вы рассказываете мне все о своих недругах, в подробностях.
– К чему вам это? – не проявил энтузиазма Потемкин.
– Я должен знать обстановку вокруг вас. Знать, откуда ждать неприятностей. Это раз. Второе: мои рекомендации вы выполняете беспрекословно.
– Что еще? – спросил Потемкин.
– Ничего. Только это.
То ли Потемкина подкупила краткость списка, то ли ему деваться было некуда, но он, не раздумывая долго, сказал:
– Хорошо, я согласен.
До недавних пор организационно-охранное обеспечение гастрольной деятельности мастера гипноза, магистра, академика Международной академии психоанализа и вице-президента Фонда парапсихологических исследований Иосифа Потемкина предоставляли три молодых разгильдяя, один из которых, несмотря на молодость, успел отсидеть четыре года за грабеж (и его условно-досрочное освобождение, по мнению Потемкина, само по себе могло бы стать поводом для нового уголовного дела), а двое его товарищей были несудимы, но это, как сказал Потемкин, – «пока».
Самым обидным в этой истории для магистра и академика было то, что троицу шалопаев он сам и пригрел, сойдясь с нею совершенно случайно в одной из неказистых гостиниц отнюдь не самого ближнего Подмосковья. Гастролируя по маленьким российским городкам, Потемкин время от времени сталкивался с такими неприятными сторонами жизни, с которыми ему сталкиваться было непривычно и даже страшно, и он со временем понял, что в одиночку справляться с трудностями ему слишком тяжело. Однажды где-то за Уралом к нему в гостиничный номер ввалилась ватага крепких, как дубки, ребят, которые назвались местными братками, сообщили Потемкину, что все артисты, которые приезжают в этот город, находятся под их, братков, защитой, и все без исключения за эту защиту платят. Потемкин долго торговался с ними, первоначально названную цену сбил, но заплатить заплатил и только позже узнал, что за последние несколько лет он был единственным гастролером, который заехал в эту глухомань. В другой раз и в другом городе во время сеанса гипноза молодежная компания («Все они были сильно пьяны», – не преминул сообщить Потемкин) заподозрила, что им морочат головы и все происходящее – это не гипноз, а банальное надувательство, из-за чего случился скандал. Вывести бузотеров из зала было некому, сеанс сорвали. И практически всегда перед Потемкиным во весь рост стояла проблема личной безопасности. Работал он, как правило, за наличные, получая деньги за проданные билеты из рук в руки, и эти деньги ему еще надо было довезти до Москвы в целости и сохранности.