Телохранительница его темнейшества

Арьяр Ирмата

Последние его слова утонули в надвигавшемся скрежете, вое хиссы и крике Эльды:

– Стой, дура! Все равно не сбежишь!

Дьяр, распахнув крылья, заслонил кареглазую воительницу. Вихрь налетел на него, споткнулся и распался на две фигуры. Хисса упала на четвереньки, хрипло рыча. С ее подбородка стекала желтоватая пена, глазищи дико сверкали. Эльда, воспользовавшись паузой, вскинула растопыренную ладонь, из которой брызнул сноп лучей. Но свет тут же иссяк, не долетев до твари. Царица недоуменно глянула на свою руку.

Этого

мига оказалось достаточно: хисса взвилась спущенной с тетивы стрелой и вцепилась в запястье царицы. Брызнула кровь. Девушки из свиты вскрикнули, подняли оружие.

Их опередил Дьяр: рассек тело твари мечом Тьмы. Любое существо из плоти и крови распалось бы от такого удара надвое. Но хисса колыхнулась, на миг став туманным призраком, меч свистнул, словно прошел сквозь пустоту, а пасть твари переместилась к плечу Эльды, и клыки снова сомкнулись.

– Вот, значит, как, богиня… – прошептала царица, грустно усмехнувшись. И кулак ее левой руки в латной перчатке врезался в висок хиссы.

Тварь, снова колыхнувшись облачком, на миг выпустила жертву. Эльда отпрянула, левой ладонью выхватила клинок, и ее движения стали столь стремительны, что, казалось, в ее руке раскрылся сверкающий веер.

Она наносила удар за ударом, хисса лихорадочно мерцала, но ее тело уже не успевало преобразовываться и пропускать сталь. Призрачная плоть окрашивалась кровью. Хисса уже не рычала – жалобно выла, попыталась бежать, но ее встретили клинки воительниц. Потеряв остатки разума, тварь ринулась на Дьяра и напоролась на меч. Он вошел в правое подреберье: в последний миг рука принца дрогнула и отвела острие от сердца. На землю упало окровавленное девичье тело.

– Сеть, быстро! – скомандовала Эльда, бросив короткий, ожегший, словно плеть, взгляд на принца.

Девушки накинули на обессиленную хиссу плотную сеть, связали и прикрутили к спине огромного волка, и только тогда царица занялась своими ранами. Вокруг нее собрались воительницы, закрыв спинами от демона. До слуха Дьяра донеслось:

– Что произошло, госпожа? Почему не сработали заклинания?

Усталый голос Эльды ответил насмешливо:

– Это Лойт решила наказать меня, девочки. Я обидела ее статую.

– Статую?

– Ну да. Посмела стукнуть вот этой рукой. И Лойт позволила хиссе немного ее погрызть.

Дьяр скрыл удивление, сделав вид, что ничего не слышал. Поинтересовался у кареглазой воительницы, не отходившей от него ни на шаг:

– И что вы будете делать с пойманной? Показывать в клетке за деньги?

– Еще сутки назад она была нашей сестрой. Попытаемся вывести ее из сна разума и вылечить.

– От бешенства? Это часто случается с сельо?

– Только с теми, кто погас вместе с жизнью любимого, – терпеливо ответила девушка. – Человеком она уже не станет, но и зло творить не сможет.

– И много еще таких тварей на вашем болоте? Мне надо найти товарищей.

– Хисса была тут единственной. Но твои слуги уже найдены,

и теперь они – наши пленники, – сообщила кареглазая. – И ты – тоже.

– Кто тебе сказал? – прищурился принц, вскинув голову.

Эльда, раздвинув девушек, приблизилась к нему. Руку ей уже перевязали. Дьяр выпрямился, с трудом выдерживая взгляд гордой царицы амазонок. Глаза у нее были в точности как у Лики – глубокие, словно океан, только оттенок не зеленый, а серый. Очень недоброжелательный ледяной океан. А ее растрепавшиеся темные волосы, окутавшие плечи, напоминали грозовые тучи.

Она разглядывала Дьяра не менее пристально, чем он – последнюю любовь своего отца. Сейчас он хорошо его понимал. Воинственная царица Серых Холмов, разгоряченная схваткой, оказалась не просто красива, а сокрушительно прекрасна. Если ее дочь Аэлика станет такой же, когда повзрослеет… то лучше забыть о ней уже сейчас. И о дурацком пари Дамира. Вот только Дьяр не привык сдаваться.

– Это я им сказала, принц, – процедила царица, устав держать паузу. – Вы все останетесь тут заложниками.

– И кто сможет удержать меня насильно? – поднял он бровь.

– А жизни твоих «теней» для тебя ничего не значат? Если решишь биться, они умрут.

Он и не собирался драться. Даже не потому, что перед ним женщина. Демоны слишком хорошо знали, что иная демоница даст фору и нескольким мужчинам. А только потому, что эта женщина – мать Лики.

Дьяр натянул привычную маску высокомерного принца без стыда и совести.

– Биться с раненой женщиной – мало чести для воина. Я уйду тенями и без драки. Ты не сумеешь остановить. А мои телохранители… – тут Дьяр соорудил презрительную усмешку, полагающуюся темному цинику. – Значит, они достойны такой позорной участи. Где это видано, чтобы принцы выкупали собой жизни слуг?

Эльда скривила уголки губ.

– У Сатарфа не слишком умный наследник. Передай ему мои соболезнования.

– Непременно, – демон чуть покраснел. – Если подскажешь, где сейчас мой отец.

– А я должна это знать? – удивилась Эльда.

– Так он у вас тут сегодня не появлялся?

– Мне не докладывали о таком госте, – мраморный лоб царицы прочертила озабоченная складка. – Разве Сатарф не нашелся?

Помедлив, юноша признался:

– Он появлялся на пару дней, но опять исчез.

– Появился, взял Лику в заложницы, написал ее отцу хамское письмо и исчез? Где моя девочка, Дьяр?

– Что значит – в заложницы? – изумление демона нарастало. – Сегодня утром я видел ее на занятиях в Академии Тьмы. А владыка уже пропал к тому часу.

Эльда задумалась.

– Почему ты решил, что он отправился к Серым Холмам?

Дьяр объяснил и с некоторым злорадством понаблюдал, как порозовела царица. Квиты. И он решил, пользуясь моментом, заполучить союзника. Если удастся помирить владыку и царицу, отец перестанет лапать Лику, а Дьяр – мучиться от бессильной ревности.