Тем, кто не любит
Шрифт:
– Почему ты так считаешь? – удивился он.
Наташа погладила его руку и подумала, что для того, чтобы быть счастливым, мужчина должен жить с сознанием, что он единственный всегда прав.
– Ты всю жизнь жалел бы о том, что я навязалась тебе на голову и что из-за меня ты не смог сделать ничего стоящего. А теперь ты в полном порядке и тебе не о чем сожалеть!
– Неправда, неправда… Я сожалел… – вдруг запальчиво стал бормотать Алексей, глядя вдаль, куда-то поверх столов. – Я много раз сожалел, что уехал тогда от тебя, отдалился. Сам не понимал зачем, но, когда приезжал в наш город, зачем-то ведь каждый раз мчался к тебе под любым предлогом! На улицах много раз ошибался, все казалось, что ты идешь впереди…
«Вот она, эта минута, – закрыла глаза Наташа. – Вот слова, что я хотела услышать много лет. Я могу быть довольна. Ничего, что с опозданием, я все-таки добилась того, чего хотела. Выйди я за него замуж, я всю жизнь бы тряслась, что он может возненавидеть меня, оттого что не смог сделать ничего толкового. И я, изо всех сил желая ему помочь, тоже ничего не сумела бы сделать для себя. И сейчас мы, обоюдно ненавидя друг друга, страстно хотели бы лишь одного – освободиться. И проклинали бы себя…»
А сейчас она сидит здесь, свободная, состоявшаяся, красивая. И гладит его руку, и знает, что он ей не нужен. Совершенно не нужен. И все-таки она гладит его руку и испытывает к нему замшелую, покрытую плесенью нежность. Вот это и есть человеческая глупость…
Наташа усмехнулась своим мыслям.
– Что ты смеешься? – Алексей распалялся все больше. – Когда я позвонил последний раз твоим родителям и узнал, что ты вышла замуж и уехала, что тебя больше нет в нашем городе, я будто потерял что-то, будто узнал, что ты умерла. Я больше и не ездил туда с тех самых пор. Мне незачем было ездить. Я скучал без тебя! Забывал временами о тебе, конечно, но все равно подсознательно чувствовал, что мне тебя не хватает…
Он тоже частично утратил над собой контроль и не понимал, не слышал со стороны свои слова. Но в глубине души у него все равно сохранялось тайное знание, что не полная правда заключается в том, что он сейчас говорит. Фомин не мог уже разобрать, о чем ему надо сожалеть – о том, что жизнь прошла без Наташи, или о том, что, будь он с Наташей, она прошла бы без Алены? Сейчас Алексей, пожалуй, хотел одного – банально уткнуться лицом в обнаженное прохладное плечо своей старой подруги, ощутить под собой гибкость ее нежного тела и опять уйти. Или, черт возьми, на худой конец, вернуть время вспять и сплавиться вместе с ней вниз по реке на надувной лодке.
Нет, он не должен ее потерять.
Сколько осталось этой жизни? Ему сейчас сорок два. Ну, еще пятнадцать полноценных лет, а может, и того меньше. Потом должна наступить старость… Не следует ломать оба брака, но он сделает все для развития полноценной связи. Они с Наташей все равно должны быть вместе, хотя бы оставшуюся часть пути. Он теперь может обеспечить все это. Алена тоже не проиграет. Она останется женой, как и прежде. Она ведь не дура, куда она без него? Он купит себе свободу. Алена перестанет совать нос в его дела. Пусть занимается собой и своими тряпками. А с Наташей он будет разговаривать. Он будет прилетать к ней в Москву на пару часов. Он ведь однажды уже был у нее в Москве. Будет возить ее на лучшие курорты мира, будет лелеять ее…
Он придвинулся к Наташе вплотную и сильно, но осторожно повернул к себе ее лицо.
– Наша жизнь еще впереди. Что за дело, что у тебя есть муж, а у меня жена, это все пустяки. Если в течение многих лет не пропадает желание видеть друг друга, говорить, ощущать… Все будет, как ты захочешь… Поедем сейчас ко мне в офис. Будем просто сидеть, и курить, и планировать будущее…
– Ты забыл, я совсем не курю.
Он засмеялся:
– Я вообще-то тоже! Но уж ради такого случая выкурим по парочке сигарет. И выпьем еще что-нибудь! Мне хочется сейчас чего-нибудь покрепче.
– Идея не очень оригинальна.
– Я покажу тебе вид на канал из окна моего кабинета. Обалденно! У меня кабинет на самой верхушке башни. Как в аэропорту. С улицы и не скажешь. Именно из-за вида я выбрал этот офис. Я знаю тебя, ты не сможешь его не оценить. А завтра вечером мы пойдем в театр. Ленком привез из Москвы к нам свою «Чайку». Помнишь, тебе нравилась Нина Заречная?
Вдруг в кармане у Алексея раздались звонки.
– Это механик, – сказал Фомин, приняв вызов. – Машина готова. И еще он сказал, что нашел твой кошелек.
– Где?
Он переспросил мастера.
– Где?
Снова повернулся к Наташе.
– Говорит, лежал, чуть прикрытый ковриком, под сиденьем.
– Как я могла его не заметить?
Наташе стало ужасно неудобно. Получилось, что она будто инсценировала потерю бумажника и эту встречу. Она покраснела.
– Честное слово, я его искала, но не нашла!
Алексея это не поразило. Какая разница?
– Ну, нашелся бумажник, и прекрасно, – сказал он. – Главное, чтобы ничего не пропало.
Но гордость уже не давала покоя Наталье Васильевне. Получилось, что она авантюристка. Спрятала бумажник, чтобы найти предлог повидаться с Алексеем, а механик его нашел. Господи, как неудачно получилось… И как теперь это исправить…
– Так как насчет «Чайки»?
– Я уже была на премьере. – Голос ее прозвучал глухо и холодно.
Алексей внимательно на нее посмотрел. Что-то в ней изменилось. Куда-то исчезла красивая, уверенная в себе женщина, и сквозь взрослые черты проглянула прежняя надменная девчонка и прежняя растерянная девушка.
Наташа отодвинулась от него. Посмотрела в окно. Очарование их близости пропало. Она отняла свою руку, и он убрал свою. У обочины сиротливо стояла припаркованная светлая машина. Милосердная Мерседес. Хорошо бы сегодняшнюю ночь проспать без всяких снов! Но все-таки, неужели она случайно запихнула кошелек под коврик? Или это так сработало подсознание?
– Попроси счет, – сказала она. – Твоя жена тебя заждалась. Как ты будешь оправдываться перед ней?
– В моем положении оправдываться бесполезно. – Он знаком подозвал официанта. – Завтра утром я съезжу с ней в меховой магазин. А поступать буду так, как считаю нужным. Пусть это тебя не беспокоит.