Тем летом
Шрифт:
– Она пригласила тебя, - зевнула Эшли. – В конце концов, если бы она не хотела, чтобы ты пришла, то и не стала бы делать этого.
– Куда пригласила? Кто? – снова спросила я, но, разумеется, никто не слушал, и ответ мне был очередной треск льда.
– Я не поеду, - твердо сказала мама. – Это глупо, и я не собираюсь… - она остановилась на полуслове и махнула рукой.
– Ну и ладно, - отозвалась сестра, в ее голосе прозвучала обида.
– Да о чем вы? – возмутилась я чуть громче. Не так уж приятно, когда ты что-то говоришь, а тебя никто даже не замечает!
– О свадьбе твоего отца, - ответила мама. – Лорна прислала мне приглашение.
–
– Да.
Мамин ответ был кратким, но по ее тону я поняла, что она думает. «Метео-зверушка Лорна, совершенно не понимающая, что является уместным – и в какое время». Впрочем, Лорна действительно иногда делала вещи, вызывающие вопросы. Однажды она сказал мне, что, если я захочу называть ее мамой, это будет нормально, ведь «мы теперь станем одной семьей», а на Рождество прислала нам открытку. Тогда мы все сидели за столом, и мама держала карточку в руке с самым мрачным выражением лица, какое я когда-либо у нее видела. Она не произнесла ни слова, а потом отправилась в сад и провела там сорок пять минут, перекапывая клумбы и выдирая сорняки, один за другим.
Мне казалось, что Лорна просто глупа, временами даже тупа. Мама придерживалась того же мнения, только в чуть более резкой форме, но озвучивала свою точку зрения очень редко, чтобы не злить Эшли, которая терпеть не могла какую бы то ни было критику в адрес папы. Я совершенно точно знала, что никогда не буду называть мамой женщину, которая всего лишь на пять лет старше моей сестры, а ее открытка, посланная моей маме – просто признак дурного тона.
Но все же, независимо от наших мнений, мы с Эшли были дочерьми Мака МакФайла, а значит, не могли не прийти на его свадьбу. А вот мама спокойно могла остаться дома, когда сестра и я, одетые в одинаковые розовые сверкающие платья подружек невесты, готовились ехать в церковь, чтобы разделить с папой это счастливое событие.
Когда мама предложила сфотографировать нас, я почувствовала, что виновата перед ней, просто потому, что стою напротив в этом дурацком платье, выбранном Метео-зверушкой, и вот-вот уеду на свадьбу, где все та самая Метео-зверушка будет главной звездой дня. А вот Эшли, наверное, хотелось поехать – и не просто потому, что так «было нужно». Но, как бы то ни было, в том, чтобы оставлять маму дома, было что-то невыносимо тяжелое. Я знала, что она пойдет в свой маленький садик и проведет день, заботясь о цветах, но… Мне хотелось взять маму за руку и потянуть за собой – или же остаться дома с ней, чтобы она не чувствовала себя такой одинокой.
Но, как всегда, я не протестовала и не возражала, так что просто села в машину и наблюдала, как мама машет рукой нам вслед.
Наверное, на каждой свадьбе кто-то остается дома.
***
Как только мы вышли из машины, я увидела жениха Эшли – Льюса Уоршера. Он пробирался к нам через толпы гостей, оставив свой маленький синий Шевроле на другом конце стоянки. На ходу Льюис завязывал галстук – он всегда старался одеваться очень аккуратно. Чаще всего его можно было видеть в начищенных до блеска ботинках и тонких галстуках пастельных тонов.
Едва завидев Льюиса, Эшли выпрямила спину и подняла голову. Было в нем что-то такое, что заставляло Эшли пытаться соответствовать ему и тоже быть аккуратной до самых кончиков пальцев.
– Привет, милая, - и, конечно же, они немедленно начали обниматься: Льюис прижал невесту к себе, словно не видел ее несколько лет, а Эшли прильнула к нему, как
– Привет, - шепнула Эшли. Да-да, они все еще обнимались. Я стояла позади сладкой парочки, одергивая платье – ничего, кроме терпеливого ожидания, мне не оставалось.
Эшли не всегда была такой, у нее было множество парней, сколько я себя помню, но ни один из них не действовал на нее так, как Льюис, ни за одного она не собиралась замуж. До него всю нашу семейную жизнь можно было поделить на периоды, названные именами бойфрендов Эшли.
Во время Периода Майкла мне поставили зубные скобки, а бабушка временно жила с нами. Эра Роберта ознаменовалась маминой учебой в вечерней школе, а Эшли попала в аварию и сломала ногу (от шва на ее ноге до сих пор оставался небольшой шрам). А потом была Год Фрэнка, когда и началась вся эта история с разводом родителей, походы к семейному психотерапевту и прозвище для Лорны. Для меня все это было как календарь бойфрендов сестры, по большей части я даже не запоминала их имена или какие-то даты, но с каждым из них был связан какой-то период в моей жизни.
Но всё это, как я уже говорила, было до Льюиса, с которым Эшли познакомилась в «Йогуртовом Рае» - кафе в местном торговом центре, где они оба работали. Эшли была продавцом-консультантом в магазине косметики «Vive», так что обычно стояла за прилавком в белом халате и наносила тестеры на лица посетительниц, объясняя, какие оттенки им идут, а какие не очень. Дурацкий белый халат был ее униформой, и сестра почему-то очень его любила, начиная важничать всякий раз, напяливая его. Я всегда думала, что это выглядит глупо, ведь докторский халат не делает тебя кем-то особенным, но вслух я этого не говорила.
Так вот, в тот день она как раз переживала разрыв с Фрэнком (справедливости ради я бы отметила, что эта она разбила ему сердце, а не наоборот, так что страдать Эшли могла бы чуточку поменьше) и успокаивала себя замороженным йогуртом во время перерыва. Льюис Уоршер заметил ее и сел рядом, потому что, по его словам, понял, что «ей нужен друг – такой печальной она выглядела». Эту историю я слышала уже тысячу раз с тех пор, как они объявили о своей помоловке полгода назад.
Мама говорит, что дело было не в Фрэнке, просто Эшли скучала по отцу, и ей нужен был защитник, так что Льюис появился очень вовремя. И он действительно защищал ее – например, от бывших парней или их новых подружек. Я иногда задавалась вопросом: что же сестра в нем нашла? Льюис не был сногсшибательным красавчиком, что не совсем похоже на мою сестру, которая всегда выбирала привлекательных парней. Но потом я смотрела на его руки, осторожно обнимавшие ее талию, и понимала, что, наверное, красота того, кто будет возле нее, не особенно важная вещь для Эшли.
– Привет, Хейвен, - Льюис поднял голову и посмотрел на меня поверх макушки невесты. – Прекрасно выглядишь!
– Спасибо.
Он взял Эшли под руку, и они направились к церкви, а я потащилась следом. Даже нарядившись в одинаковые (отвратительно-розовые и блестящие) платья, мы с сестрой выглядели по-разному. Эшли была прелестной миниатюрной розочкой, а я – тонкая розовая коктейльная соломинка, которую ставят в высокие стаканы. Да-да, именно так я всегда и думала о своем теле, которое предало меня, сделав каким-то гигантом.