тема: "Псы любви"

Коллектив авторов

— Я знаю, что это такое, — сказал он. — Я должен тебе больше, чем могу заплатить. Прыгнешь со мной?

Ли медленно выбралась из повозки. Голова была на удивление пуста. За ее спиной Кэти колотила волосатого спасителя кулаками в грудь, вопя: «Психиатры чертовы… мать!» А потом, кажется, рыдала в его объятиях.

Любить можно одного мужчину… или другого. Или одного за другим, или нескольких сразу… Мало ли причин, да и мало ли женщин, которые поступают так или иначе. Перелезая через парапет на качавшуюся под шагами автобусную крышу, Ли думала про бледный свет,

растворённый в воде, что раз за разом заставлял ее всплывать.

Николай Калиниченко

Дмитрий Хомак

ВОРЫ Б БАНКЕ

Если вам нужны деньги, не стоит полагаться на милость Божию. Спасти принцессу от дракона, поменять неожиданно подвернувшегося коня на половинку царства с умеренным климатом и видом на море, вступить в права наследования захудалой провинцией… посмотрите правде в глаза — у вас нет шансов. Лимит удачи был вычерпан много лет назад легендарными героями, и на долю потомков остались жалкие крохи, и найденный в грязи кошелек с десятком золотых расценивается как щедрый подарок судьбы.

Можно, конечно, вооружиться дубинкой и выйти на темные осклизлые улицы, надеясь, что жертва найдет вас раньше, чем простуда или городская стража.

Можно пойти в народ, предлагая темным крестьянам волшебные пятновыводители, магические мухобойки и уцененные индульгенции.

А можно взять на вооружение опыт предыдущих поколений и расхаживать по питейным заведениям, предлагая желающим послушать истории о тех славных временах, когда царства меняли на пару не слишком породистых коней. В таком случае вам хватит хорошо подвешенного языка, цепкой памяти и устойчивости к хмельным напиткам.

Старый Ламме был из таких.

— Историю, Ламме, историю! — хмельные посетители таверны «Голубой Кабан», покончив с употреблением грубой телесной пищи, возжелали теперь духовной. Под пивко она завсегда неплохо идет.

— Только не ту, которая про глупого тролля и волшебный котел, — наклонился к сказителю мрачный коптильщик в широкополой шляпе, — и не ту, что ты любишь рассказывать после восьмой кружки, ну та, что про богатого мельника и золотого барана.

— Расскажи нам что-нибудь про любовь, про морскую деву и бедного рыбака, — мечтательно выдохнула дородная Эльза, жена трактирщика.

Ламме прочистил горло и многозначительно посмотрел на пустую кружку. «Эля! Эля сказителю!», — зашумела немногочисленная аудитория. Эльза, всколыхнув пышным бюстом, лично отправилась на кухню.

Ламме немедля уткнулся в кружку и долго из нее не выныривал.

— Однажды много лет на месте этого благословенного города (да-да, и этой трижды благословенной таверны!) возвышался мрачный, угрюмый замок. В замке том обитал могущественный волшебник. Волшебник скучал. Вот уже много лет ни один искатель приключений не осмеливался переступить границу его владений. Ничто не могло развлечь старого мага, ничто его не интересовало.

Но однажды, хмурым ноябрьским утром…

— А чего нам здесь надо-то, любезный Персен? — Трюмо в очередной раз попытался перебросить крюк через замшелую замковую стену.

— Сокровища, друг мой, несметные богатства! — энтузиазму Персена позавидовал бы любой уличный проповедник.

— Трактирщик в деревне сказал мне, что в этом замке некогда обитал могучий колдун…

— Брось! Подвыпившие крестьяне сами придумывают эти сказки, чтобы пощекотать себе нервишки перед сном.

— Нет, ну а вдруг?

— Не дури! Если здесь кто и жил, то он давно отбросил и копыта, и рога, и свою богопротивную волшбу. Ты хотя бы на кладку взгляни! — Персен в запале пнул покрытую лишайником стену — и едва не поплатился за это. Старая кладка, не выдержав сотрясения, выпустила из своих объятий объемистый валун, и тот рухнул в пересохший ров, с хрустом врезавшись в панцирь некрупных размеров трилобита.

— Слушай, Персен, — Трюмо поскреб рыжую проволоку, заменявшую ему щетину, — а может быть, мы…

— Ничего-ничего. Мы войдем, заберем драгоценности и быстро канем в эту самую… в Ленту. Вроде того.

— Да нет же! Я хотел…

— Или все же в Лепту?..

— Персен!

— Ну, растворимся, исчезнем, рассыплемся в прах!..

— Ворота!

— Исчезнем, словно дым!.. Спокойствие, мой нервный друг. Что?

— Ворота открыты.

Внутри замок выглядел ничуть не веселее, чем снаружи. Давящая и сочащаяся мрачность обстановки напомнила Персену подвалы инквизиции, с которыми ему однажды довелось познакомиться несколько ближе, чем хотелось. Суеверный Трюмо нервно озирался, ожидая призраков, но углядел лишь пару влюбленных крыс. Друзья поднялись по пыльной лестнице, миновали заваленный пылью коридор и, с трудом открыв истерзанную временем и насекомыми дверь, вошли в огромный, чисто прибранный зал.

— Гляди, Трюмо, здесь когда-то проходили пиры и оргии, — Персен восхищенно огляделся. — Представляешь, благородные рыцари нажирались тут в мелкие дребезги, а потом приставали к прекрасным дамам! Ну, те, что еще могли шевелиться.

— Похоже, у них и сегодня намечается попойка, — Трюмо несильно встряхнул замечтавшегося товарища и указал вперед.

Посреди зала невозмутимо стоял длиннющий стол, плотно заставленный тарелками, блюдами, кувшинами, чашами и зачем-то канделябрами.

— Вот ведь дьявол!! — поперхнулся Персен, — клянусь сапогами покойного папаши — минуту назад здесь ничего такого не было.

— А ведь это еда-а, — мечтательно протянул Трюмо.

— Ловушка, — поморщился маленький вор, давясь скупою мужскою слюной. — Хотя… Но все равно, лучше не стоит.

Трюмо не отвечал, молча вгрызаясь в баранью ногу.

Персен принялся убеждать себя, что не может такой богатый стол торчать посреди заброшенного замка, но доводы голода одержали сокрушительную победу над здравым смыслом.

— Приятного аппетита! — разнесся по зале надтреснутый старческий голос, — добро пожаловать в замок Бринн. Чувствуйте себя как дома.