Шрифт:
Предисловие
ПОЧЕМУ Я НАПИСАЛ «ЖИЗНЬ МАЛЬЧИШКИ»
Оказывается, легче написать книгу, чем написать о книге, которую ты написал.
Есть ли в этом смысл? Да, есть, наверно, потому, что книга, которую я уже написал, словно вырублена в камне. Здесь уже не добавить, не убавить, все на своих местах. А может, и нет, потому что писатель, если ему повезет, еще не вырублен в камне и находится в пути, то есть узнает все больше и больше о том, как писать. Поэтому иногда трудно оглядываться на более ранние работы: неизбежно найдешь такое, что захочется убрать или добавить, но каменную глыбу не сдвинуть.
Сказав
Я не пишу и никогда не писал, имея четкий план. У меня есть, как я их называю, «ключевые сцены»: то, что происходит в начале, в середине и ближе к концу и, как я надеюсь, позволяет мне идти в правильном направлении. Однажды я попытался использовать план и не закончил книгу. Я уже знал все, что должно случиться, так в чем же смысл?
Пожалуй, я пытаюсь сказать, что пишу прежде всего для самого себя: я хочу стать «первым читателем». Хочу писать книги, которые прочел бы для удовольствия, если бы так усердно не работал, чтобы написать их. В этом есть смысл, по крайней мере для меня, и такой подход к писательству всегда дает мне возможность что-то предвкушать в будущем.
Итак, если вы держите сейчас в руках это новое издание «Жизни мальчишки» и просматриваете эту мою болтовню, вы, возможно, уже прочли книгу или собираетесь читать ее в первый раз. Думаю, я сумел вам объяснить, почему я написал эту книгу, но вначале позвольте дать вам ответ на вопрос, который мне часто задают в связи с этой книгой.
Вопрос в том, не является ли «Жизнь мальчишки» автобиографической книгой?
Ответ: «Да», и я действительно считаю себя персонажем книги, но я не Кори — главный герой. С кем я больше всего идентифицирую себя в «Жизни мальчишки»? Я вам расскажу немного позднее.
О книге. Она начиналась с загадочного убийства в маленьком южном городе, и намечалось, что в ней будет еще одна тайна, связанная со вторым городком, который был затоплен и оказался на дне озера. Главным героем должен был стать шериф и… о господи, здесь меня потянуло в сон!
Я долго и внимательно перечитывал две сотни уже написанных страниц и решил, что этот сюжет не сработает: картина не обретала жизненных черт. В течение нескольких лет я держал в голове историю мальчика, который хочет стать писателем, и события, происходящие в его родном городке, которые повлияли на его жизнь, но все время откладывал ее в долгий ящик. И вот в моей голове вновь возник южный город и убийство, и я подумал… хорошо, попробую написать книгу о мальчике.
Я начал писать «Жизнь мальчишки» без всякого плана, но идей у меня было много. И внезапно картина заиграла красками. Она обрела яростнуюжизнь, которую я прежде редко ощущал в своих произведениях. Я бегло просмотрел написанное. Теперь, не говоря уже о том, что это было не трудно и мне не приходилось многое обдумывать и работать многие сотни часов, «Жизнь мальчишки» действительно продвигалась, мне только приходилось слегка поворачивать рулевое колесо, чтобы задать правильное, как мне казалось, направление.
Вот
И наоборот: когда работа идет хорошо… что можно сказать? Что я слышу пение ангелов? Слышу музыку сфер или нечто подобное? Что каждое предсказание судьбы гласит: «Большой успех ждет тебя впереди, если ты чего-нибудь не напутаешь»?
Думаю, что-то вроде этого. Но когда работа идет хорошо, ты видишь, что картина обретает жизнь: люди реальны — ты знаешь их, видишь их лица и понимаешь, что некоторым образом творишь жизнь. Не думаю, что в мире есть большая радость.
Когда я закончил «Жизнь мальчишки», испытывал эйфорию от того, что сделал. Я отправил книгу издателю и думал при этом «Рик, они позвонят тебе и будут на седьмом небе и скажут, что и не подозревали в тебе такого, не похожего ни на что, и как они рады, что тебе удалось выполнить такую замечательную работу».
И я ждал. Долго ждал. И наконец мне позвонили.
«Рик, послушай. Ну, ты знаешь… Насчет книги. Нам она действительно понравилась, но… эта история об убийстве, ты собьешь с толку читателей: они будут думать, что книга автобиографическая, и, знаешь, тебе придется выбросить все, что ты написал о городе и его людях, и сосредоточить внимание на убийстве».
Простите. Простите. Я только… наверно, что-то не в порядке с телефоном. Извините.
Собравшись с духом, я перезвонил и сказал: «Мы обсудим то, о чем вы говорили, в вашем офисе завтра». И потом я поехал в аэропорт с парнем из Бирмингема, Алабама, без всякого литературного образования, но любящим читать и писать, и с чувством, что в этот раз мне предстоит отстаивать то, во что я верю, и я полетел в Нью-Йорк, чтобы предстать лицом к лицу с «большими псами».
Я сказал, что не могу ничего менять в книге, что мне придется разорвать контракт, подписанный с ними, если они будут настаивать на этих изменениях, пусть даже веселый костер, которым была моя карьера, превратится в пепел.
Они привели некоторые факты и цифры из диаграммы, висящей на стене, о том, какие неприятности случаются у писателей, которые пытаются выйти за пределы отведенных им рамок, но потом сказали: «Ладно. Пусть будет по-вашему: вы автор, и если вы так убеждены в своей правоте, мы на вас полагаемся».
И это было здорово, по-настоящему здорово. И все же… Понимаете, когда кто-то смотрит на вашего ребенка и говорит: «Ну что ж, очень милый, хороший и сильный», — частичка радости творения улетучивается. Частичка желания, заставившего вас стать писателем, очень тихо выходит за дверь.
«Жизнь мальчишки» была написана не для детей, но за годы, прошедшие с ее первой публикации, она приобрела огромную аудиторию среди юных читателей. Я не знаю точных цифр, но ее изучают в школах по всей стране. Я знаю это, потому что много раз выступал перед школьниками и студентами, изучающими английский язык, в гимнастических залах и аудиториях. Однажды я получил письмо от шотландского джентльмена, которому было за восемьдесят, в другой раз — от тринадцатилетнего мальчишки из Сиэтла, и они оба писали, как им понравилась книга. Думаю, она теперь издана во всем мире. Удивительно видеть обложку японского издания с изображением Кори, стоящего на берегу озера.