Темная буря

Мари Аннетт

Вытянув ноги вниз, она оттолкнулась от ветки. Падение длилось всего секунду, и ее ноги ударились о землю. Она упала на четвереньки, продавив снег. Кривясь, она поднялась и отряхнула кимоно.

– Видите? – сказала она воронам. – Я же говорила.

Вороны щелкнули клювами и недовольно зашумели крыльями.

Качая головой, она пошла прочь от дуба по следам Широ. Юмей не оставлял следов, но она их и не искала: зачем ему идти, если можно лететь? Она шла по лесу, шум ворон утих, и воцарилась тишина.

Ясное

ночное небо позволяло ей разглядеть следы Широ, но она плохо видела остальное. Тяжелые, покрытые снегом ветви елей задевали ее рукава, пока она проходила между них, и порой красные листья падали со спутанных ветвей клена.

Она уловила журчание ручья, когда миновала две большие ели. Ее дыхание вырвалось заметным облачком, она остановилась.

Широ сидел на камне на берегу реки, уперев локоть в колено, уткнув в ладонь подбородок, он смотрел на воду. Лунный свет сверкал на его белых волосах. Его белая косодэ без рукавов резко контрастировала с черными хакама и черной тканью на его руках, заканчивающейся выше локтя, удерживаемой красными перекрещивающимися лентами. И, конечно, на правой руке были алые оненджу.

Одно пушистое лисье ухо повернулось к ней, он оглянулся. Она заставила себя двигаться, подойти к нему. Эми смахнула рукавом снег с плоского камня и села. Холод проникал сквозь кимоно, она дрожала. Холод был терпимым, но все же морозило.

Он посмотрел, как она дрожит, и поднял руку. Огонь вспыхнул в его ладони, и сфера бело-голубого огня – кицунэби – появилась в воздухе. Жар коснулся ее лица, когда огонь завис перед ней. Она благодарно протянула руки к теплу.

– Спасибо, - прошептала она.

Он кивнул и посмотрел на воду. Переплетенные ветви деревьев были темными тенями на фоне темно-синего неба, припорошенного сияющими звездами. Мерцающая луна придавала сапфировый оттенок снегу, создавая красивые, но зловещие оттенки холодной голубизны в лесу и горах.

Лес был тихим, кроме журчания ручья. Обычно звук вызывал у нее дрожь, но присутствие Широ прогоняло панику. Свет кицунэби танцевал на его лице, отбрасывая тени. Она не привыкла видеть его таким тихим.

– Прости, - попыталась она еще раз. – Я не хотела давить на тебя насчет воспоминаний. Наверное, сложно ничего не помнить.

– Дело не в том, что я ничего не помню, - он подобрал со снега красный кленовый лист и покрутил, держа за стебелек. – Но то, что я помню, лишено смысла.

– О чем ты?

– Эти воспоминания… не понятны. Лица, голоса, обрывки разговоров, места, где я точно был, но я их не знаю. Ничто не объединяет их. Я ничего из этого не понимаю, - он сжал лист, раздавливая его. – Без понимания эти воспоминания бесполезны.

– Ты уже хоть что-то вспомнил, - она указала на кицунэби перед собой. – Например, как использовать свою магию.

Он взглянул на огненную сферу.

– Я бы назвал это

инстинктом, а не воспоминанием. Я вспоминаю это, когда появляется необходимость.

Вздохнув, она придвинула ноги ближе и обняла их руками, уткнулась подбородком в колени.

– Хотелось бы, чтобы Аматэрасу могла нам как-то помочь, или поговорить с ней как-то.

– Не знаю, как ты, - пробормотал он, продолжая смотреть, как вода бежит по темным камням, - но я не хочу, чтобы она снова захватила твое тело.

Эми удивленно взглянула на него, но его профиль не выдавал его мысли.

– Даже если она сможет подсказать нам, где искать Кунитсуками?

– Думаешь, ты переживешь это во второй раз? – он повернулся к ней, и у Эми перехватило дыхание от его серьезного взгляда. – Ты сильно изменилась за пару минут. Глаза, голос, даже запах изменился.

– Д-да?

– Глаза и голос стали прежними, но вот запах…

Она тревожно моргнула.

– Что запах?

Он склонил голову в сторону, раздувая ноздри.

– Ты все еще немного пахнешь, как она… как ками. Ни один ёкай теперь не поверит, что ты просто мико.

Ее рука поднялась к груди и сжалась перед кимоно. Под ней была метка камигакари, темный символ, представляющий ее связь с Аматэрасу. Связь между ними появилась, когда Эми было всего восемь, и за годы Аматэрасу наполняла ее по капле своей ки – жизненной силой и источником магии. Была ли ее связь с Аматэрасу теперь сильнее, или появление Аматэрасу оставило следы Аматсуками на ее теле и душе? Проникал ли разум Аматэрасу в нее теперь, изменяя ее? Разрушая ее?

– Это… неизбежно все равно, - сказала она, стараясь успокоить тревогу. Пять недель. У нее оставалось еще пять недель своей жизни, а потом Аматэрасу заберет все.

Она взглянула на Широ, и что-то вспыхнуло в его глазах, какая-то сильная эмоция, которую она не могла распознать, и он отвернулся к ручью. Она снова моргнула, растерявшись. Она как-то его разозлила? Он был еще более непредсказуемым после нападения Изанами. Она отчаянно хотела ослабить груз утерянных воспоминаний и вернуть его кривую дразнящую улыбку.

– Может, Аматэрасу может помочь не напрямую, - сказала она, сев прямее. – Как насчет весенней церемонии благословления?

– Что?

– Это церемония обновления, - сказала она с искрой надежды. – Мико исполняют ее для больных и поклоняющихся, желающих нового начала или восстановления сил. Может, это поможет тебе восстановить воспоминания.

– В тех церемониях почти нет силы, - сказал он с сомнением на лице. – И даже если есть, не думаю, что церемония ками сработает на ёкае.

Она вскинула палец.

– Во-первых, я не просто мико. Во-вторых, сила церемонии идет от Аматэрасу, а она хочет, чтобы ты вспомнил, так что я уверена, что она сделает исключение.