Темная леди
Шрифт:
Белый вязкий туман. Он был повсюду, куда упирался взгляд, и лишь тот, кто резво бежал впереди заставлял двигаться следом. Всего лишь силуэт, искаженный туманом, но мне не нужно было видеть, чтобы знать, что там впереди находился мой малыш. Он был именно таким, каким должен был стать года через три, маленький, темноволосый мальчик, самый красивый, самый любимый и родной.
– Подожди... Подожди меня, милый!
А он все бежал, перебирая маленьким ножками, и сколько бы ни пыталась, я не могла догнать, не могла обнять и поцеловать свое чадо. Почему? Почему даже за Гранью я не могла коснуться своего сынишки? Почему боги так жестоки?
– Позвольте, умоляю... Прошу вас... Мой малыш...
Он остановился и обернулся, словно поджидая меня. Услышали? Неужели те, кто создал наш мир, сжалились надо мной? Я побежала быстрее, едва перебирая ногами, вязнувшими в этом странном тумане, как в топи. Почему так тяжело? Почему даже после смерти я продолжала мучиться? Маленький мой, мама идет.
Не дошла. Уперлась в невидимую стену, разделившую нас друг от друга. Я видела его, моего мальчика, видела его улыбку, смотрела в невероятно красивые синие глазки, ревя в голос, отчаянно молотя руками по неожиданно плотному воздуху, ставшему этой проклятой стеной. Невероятно. Почему меня не пускали к нему? Почему?! Лучше бы еще раз убили, я согласна была на любую пытку, лишь бы иметь возможность коснуться сына, лишь бы хоть раз ощутить мягкость его волос, поцеловать в по-детски пухлую щечку, прижать к груди.
Ее приближение увидела не сразу, но узнала мгновенно, едва невысокая пожилая женщина подошла ближе и остановилась позади мальчика, взяв за маленькую ладошку. Бабушка. Та, кто всегда была для меня ближе матери, та, кто рассказывала на ночь сказки, пела песни и учила мудрости, как могут это делать лишь те, кто уже прожил жизнь - ненавязчиво и мудро. Из ее волос исчезла седина, а взгляд прояснился, избавившись от налета боли, сопровождавшей ее весь последний год жизни. Она пришла за ним? А как же я? Я не могла остаться здесь без него, не могла. Как можно отказаться от своего ребенка? Как можно перестать бороться? Почему она молчала? Почему просто смотрела на меня с сочувствием и пониманием, будто чего-то ожидая. Чего? Что я еще могла сделать?!
– Джозеф, - хрипло прошептала, сквозь пелену слез наблюдая, как улыбка озарила ее лицо, когда я все поняла.
– Его зовут Джозеф. Позаботься о нем, бабуль, расскажи, как сильно я его люблю.
Она не ответила, лишь кивнула, показав, что услышала и обязательно позаботится о правнуке, а потом подхватила его на руки и, позволив мне в последний раз взглянуть на улыбающегося сына, медленно направилась прочь, в конце концов, растворившись в белоснежном тумане. А я осталась. Совсем одна. Без сил опустившись на колени, завыла от боли, горя и гнева, не боясь потревожить мертвых, а живых на Грани не бывало.
Глава 10
– Ну полно тебе, девонька, возвращайся уже, иначе совсем зверя своего заморишь. Слышишь? Вставай говорю!
Открыв глаза, я повернулась туда, откуда доносился незнакомый женский голос, заставивший очнуться. В годах, но дряхлой старухой я бы эту женщину не назвала, уж слишком бодро носилась по такой знакомой мне комнате, что-то смешивая в большой глиняной чаше. Как я оказалась дома? Не в поместье мужа, а именно дома, в охотничьих угодьях деда, там, где любила проводить моя бабушка, где практически прошло мое детство. Моя земля.
– Проснулась? Вот и умница. А теперь выпей это, тебе надо набраться сил, - заставив сесть, она вложила мне в руки чашу с горячим отваром.
Зачем мне силы? Зачем она вообще вытащила меня с Грани? Не важно. Все не важно. Отвар выпила, практически не чувствуя вкуса, лишь бы эта странная женщина отстала, лишь бы оставила в покое. На душе было пусто - ни боли, ни гнева, ни страха. Я помнила, как еще недавно лежала на алтаре, как умирал мой ребенок, как умирала сама, но ничего не ощутила. Никаких эмоций. Ренделл говорил, что такова моя реакция на стресс, что ж, пусть будет так, меня это мало волновало. Откровенно говоря, меня вообще ничего не волновало в данный момент, хотелось лишь вновь уснуть, погрузившись в тишину и спокойствие.
– Вот так, моя хорошая, вот так. Теперь вставай и пойдем примем ванну, все уже готово.
Промолчала, послушно поднявшись на ноги, и медленно двинулась следом за ней, чувствуя, как тяжело дается каждый шаг. Такой слабой я не ощущала себя никогда, как беспомощный котенок. Котенок. Нет, я больше не котенок, впредь никто не назовет меня так, не позволю. Почему? Не знаю, просто не хотела. Так называл меня тот, кто был виновен в гибели моего сына, и пусть сейчас я не испытывала к нему ни прежней любви, ни ненависти, все же не желала больше слышать это обращение. А теперь для меня были важны лишь мои желания.
– Подожди здесь, милая, я принесу полотенце.
Я осталась в ванной комнате одна, осматривая знакомую обстановку. Все осталось, как и прежде, даже большое зеркало висело именно там, где я его запомнила. А вот отражение в нем изменилось. Девушка, смотревшая на меня по ту сторону стекла была незнакома. Слишком изможденная, бледная до синевы, с пустым, отсутствующим взглядом невероятно ярких темно-синих глаз и водопадом белоснежных волос, скрывавших обнаженное тело. Эти волосы, так похожие на запомнившийся туман, выглядели слишком неестественно по сравнению с темными бровями и длинными пушистыми ресницами.
– А вот и я, - вновь нарушила мой покой странная незнакомка, подтолкнув к глубокой ванне.
– Залезай, милая, не стой просто так. А потом мы поговорим.
– Не хочу говорить, - голос звучал сипло, надломлено.
– Придется, девочка, придется.
Следующий час меня мыли и одевали, помыкая, как безвольной куклой, но я не возражала, желая лишь одного - чтобы все это быстрее закончилось, и она ушла. Однако женщина уходить не собиралась и даже заставила выйти из спальни и спуститься в гостиную, где нашего прихода явно дожидались двое мужчин.
– Миледи, вы очнулись!
– тут же бросился ко мне Маркус, стоило лишь переступить порог.
– Мы так волновались. Слава богам, вы выжили.
Сторож похудел и словно постарел за те два месяца, что я его не видела. Они обо мне волновались? Напрасно. Зачем кому-то волноваться о совершенно чужом человеке?
– Миледи.
А вот его увидеть здесь я никак не ожидала. Аллан. Что могло понадобиться наемнику так далеко от герцогства? Как мы вообще здесь оказались? Он тоже изменился. Не постарел, как Маркус, и не побелел, как мои волосы, просто изменился. Я не ощущала больше в стоявшем напротив мужчине той опасной силы, что когда-то вызывала опасения, да и взгляд... Так смотрят обреченные на казнь, такой взгляд, должно быть, был у меня этой ночью.