Темная лошадка

Хоуг Тэми

Ван Зандт только приехал, когда я через конюшни вышла к стоянке. Он был одет умопомрачительно, как полагается старожилу Палм-Бич: розовая рубашка, бежевые летние брюки, синий клубный пиджак, галстук с монограммой.

Заметив меня, он с раскрытыми объятиями шагнул навстречу. Старый друг, давно не виделись.

– Элль!

– Привет, З.

Я вытерпела положенный поцелуй в щеку, упершись ему в грудь ладонями, чтобы не обнимал.

– Три раза, – напомнил он, отступая. – По-голландски.

– По-моему,

вы нашли хороший повод, – усмехнулась я. – Умно. Чьи еще национальные традиции вы задействуете, чтобы оправдать свои желания правилами хорошего тона?

Он ответил обворожительной улыбкой.

– Зависит от дамы.

– Я-то думал, вы моих коней приехали посмотреть, – вступил в разговор Шон. – Я что, тут вместо мебели?

Ван Зандт явно не понял.

– Какой мебели? На мебель вы не похожи.

– Это фигура речи, З., – пояснила я. – К Шону вам придется привыкать. В детстве мама как-то отправила его в театральный летний лагерь. И теперь он просто не может иначе.

– Вот как? Актер?

– Как мы все, наверное, – невинно заметил Шон. – Я уже попросил мою помощницу оседлать Тино, того мерина, о котором вам говорил. За него я хочу восемьдесят тысяч. Он с задатками, но у меня таких слишком много. Если у вас есть на него покупатель…

– Может появиться, – отвечал Ван Зандт. – Я захватил видеокамеру. Сниму вашего красавца на пленку и пошлю клиентке, которая должна вскоре приехать из Вирджинии. А когда вы будете готовы к новым приобретениям, с радостью покажу вам лучших лошадей Европы. Возьмете с собой Элль. Мы отлично проведем время. – Он перевел взгляд на меня, точнее на мою юбку. – Элль, вы сегодня не в седле?

– Слишком много веселилась вчера вечером, – сказала я. – Теперь прихожу в себя. Мы с Шоном были на Пинки-бале.

– Элль не могла пропустить такое событие, – пояснил Шон. – И отказаться от бокала шампанского.

– Зато какую потеху вы пропустили на ипподроме! – подхватил Ван Зандт, которому не терпелось поделиться сплетнями. – Там вырвались из конюшни лошади. И еще кто-то на кого-то напал. Уму непостижимо!

– А вы там были? – спросила я. – Среди ночи? Может, вас еще будет разыскивать полиция?

– Разумеется, меня там не было! – отрезал он, мгновенно разозлившись. – Как вы могли подумать, что я на такое способен?!

Я пожала плечами:

– Понятия не имею, на что вы способны, а на что – нет. Знаю только, что вы не понимаете шуток. Честное слово, эти ваши фокусы мне уже поднадоели, хотя я с вами знакома-то всего два дня, – заявила я, нарочно не скрывая раздражения. – Хотите, чтобы я каталась по Европе в одной машине с вами и вашими многочисленными настроениями? Да я лучше останусь дома и буду лупить себе по пальцам молотком!

Ван Зандт прижал руку к груди, будто

я сделала ему больно.

– Я – человек чувствительный. И всем хочу только добра. Мне очень жаль, если…

– Не принимайте близко к сердцу, Томас, – посоветовал Шон. – Элль каждый вечер перед тем, как лечь спать, точит язычок на точильном камне.

– Это чтобы лучше жалить тебя, мой дорогой.

– Острым языком мужа не привлечешь, – надулся Ван Зандт.

– Мужа? Зачем он мне? – фыркнула я. – Был уже один. Я его выгнала. Бывшие мужья гораздо лучше – половина денег и никакой головной боли!

Ван Зандт погрозил мне пальцем, пытаясь воспринимать происходящее с юмором.

– Мисс тигрица, вас надо приручить. Тогда вы по-другому запоете.

Краем глаза я заметила идущую к нам Ирину. Длинные голые ноги, высокие сапоги. Она что-то несла в руке и казалась сердитой. «На Шона, – предположила я (как выяснилось, ошибочно). – За то, что опоздал, или нарушил ее собственные планы, или еще по какой-то из пятидесяти причин, регулярно превращавших Ирину в настоящую». Она остановилась в пяти шагах от нас и вдруг заорала что-то по-русски, швырнув в Ван Зандта то, что держала в руке.

Тот едва успел вскинуть руку и смазать траекторию полета стальной подковы, пока та не попала ему в лоб.

Шон в ужасе отскочил.

– Ирина!

Барышня, визжа, фурией набросилась на Ван Зандта.

– Свинья! Подлая свинья!

Я стояла оторопев и тупо смотрела, как Ирина молотит его кулаками. Она была тоненькая, как ивовый прутик, но сильная, и мускулы у нее были о-го-го. Ван Зандт шарахался из стороны в сторону, пытаясь стряхнуть ее с себя, но она прилипла к нему, как пиявка.

– Дрянь полоумная! – орал Ван Зандт. – Уберите ее! Уберите!

Шон подскочил к нему, одной рукой схватил девицу за светлые, собранные в хвост волосы, а другой – поймал мелькающий в воздухе кулак.

– Ирина! Прекрати!

– Сукин сын! Вонючий сукин сын! – визжала она, пока Шон отдирал ее от Ван Зандта и оттаскивал назад, в глубь прохода между денниками.

– Она с ума сошла! – вопил Ван Зандт, вытирая кровь с губы. – Ее надо запереть!

– Кажется, вы нашли друг друга, – сухо резюмировала я.

– В жизни ее не видел! Полоумная русская сучка!

Ирина с искаженным лютой ненавистью лицом рвалась из рук Шона.

– Следующий раз порву тебе глотку, гад! За Сашу!

Потрясенный Ван Зандт отвернулся. От его безупречной прически не осталось и следа, волосы торчали во все стороны.

– Ирина! – в ужасе прикрикнул Шон.

Я подошла к Ирине и взяла ее под локоть.

– Почему бы нам не отойти на минутку?

Ирина оскалилась и показала Ван Зандту неприличный жест, но послушно пошла со мной.