Темная ночь
Шрифт:
Там, под деревом, когда пряди длинных шелковистых волос тоже цвета меда, но с налетом меди и кварца, хлестали ее нежное личико, мужчина чувствовал боль. И желание, желание трогать, пробовать на вкус. Заглотить. Испить до дна. И ни намека на желание сделать больно. Его это поразило еще тогда, и сейчас он продолжал недоумевать.
«Эшлин…» Ее имя эхом звучало у него в голове, столь же красивое, как и она сама. Неся ее в крепость, Мэддокс нарушал правила, подвергал опасности тайны воинов, которые они так отчаянно хранили.
«Почему она не рыдает? – спрашивал себя Мэддокс. – И что еще более важно, почему она плакала до этого, когда я попытался уйти от нее?» Когда он напал на нее, забрызганный кровью ее дружков, ее лицо озарила нежная улыбка, пухлые губки раздвинулись, обнажив ровные белые зубы. Вспомнив эту улыбку, Мэддокс ощутил возбуждение, которое, однако, не вытеснило владевшее им недоумение. Он не мог припомнить случая, чтобы подосланная охотниками наживка столь явно демонстрировала удовольствие. Взять хотя бы Хэди, знакомство с которой стоило жизни Бадену, носителю демона Неверия.
Хэди блестяще разыграла роль несчастной, напуганной девушки. Баден поверил ей, пожалуй, впервые с тех пор, как внутри его заточили демона. А может, и не поверил. Может, он сам хотел умереть. Если так, то его желание сбылось. Открыв Хэди душу, он получил лезвием по горлу – в обмен на любовь девушка впустила в дом вооруженных охотников. Удар кинжалом сам по себе, скорее всего, не убил бы Бадена, но охотники не ограничились этим и отрезали ему голову. Баден был обречен. Даже бессмертный не может оправиться от такой раны.
Он был хорошим человеком, отличным воином и не заслужил такого кровавого конца. Чего не скажешь о Мэддоксе… «Мое убийство было бы оправданно», – часто думал он.
Наживка, что была до Хэди, соблазнила Париса. Не то чтобы это было так уж трудно… Когда они занимались любовью, охотники ворвались в спальню и кинжалом ударили воина в спину, чтобы ослабить его и беспрепятственно перейти к голове. Парис, однако, черпал силу в сексе. Даже раненый, он сумел отбиться и прикончил всех врагов.
Мэддокс не мог себе представить, как женщина, которую он нес, вероломно и трусливо нападает на него сзади. Она смотрела ему прямо в лицо и не отпрянула, даже когда демон внутри его стал рваться наружу. Возможно, Эшлин и невинна. Он не нашел ни камер, ни динамита близ деревьев, под которыми она укрывалась.
– А возможно, ты гораздо больший дурак, чем подозреваешь, – озвучил он свои мысли вслух.
– Что? – переспросила девушка.
Мэддокс ничего не ответил, зная, что так безопаснее. Ее голос, мягкий и мелодичный, дразнил духа своей нежностью. Пусть уж лучше молчит.
Наконец глаза различили темные шершавые камни, из которых была сложена крепость. «Как же долго я добирался назад!» – подумал Мэддокс.
«Убивай! Рви! Круши!» – требовал он.
– Нет, – ответил воин.
«Убивай! Рви! Круши!» – не успокаивался демон.
– Нет!
«Убивай! Рви! Круши!»
– Мэддокс?
Дух заревел, отчаянно вырываясь на свободу.
«Сопротивляйся ему, – приказал себе Мэддокс. – Оставайся спокойным». Он набрал воздуха в легкие, задержал дыхание, медленно выдохнул.
«Убивай! Рви! Круши! Убивай! Рви! Круши!» – почти завопил демон.
– Я буду сопротивляться! Я не чудовище! – возразил Мэддокс.
«Посмотрим», – ответил дух.
У Мэддокса удлинились ногти, руки чесались от потребности ударить. «Если я не овладею собой, – подумал он, – то скоро начну крушить все, до чего только смогу дотянуться. Буду убивать, не зная ни милосердия, ни сомнения. Разнесу этот замок на булыжники, а затем перережу всех его обитателей. Но скорее я вечность буду гореть в адском огне, чем допущу это».
– Мэддокс? – повторила Эшлин. Ее голос услаждал его слух, умиротворяя и воспламеняя одновременно. – Что…
– Тихо. – Одной рукой придерживая девушку, другой он остервенело дернул на себя входную дверь, почти сорвав ее с петель. Приветствием ему послужил хор гневных голосов. Торин, Люсьен и Рейес стояли в холле и ругались.
– Ты не должен был дать ему уйти, – говорил Люсьен. – Он делается животным, Торин, которое…
– Перестаньте! – крикнул Мэддокс. – Помогите!
Все трое мужчин обернулись к нему.
– Что происходит? – строго спросил Рейес. Увидев Эшлин, он резко втянул воздух. Его лицо исказилось от изумления. – Почему ты с женщиной?
На шум в холле прибежали обеспокоенные Парис и Аэрон. Когда они увидели Мэддокса, черты их лиц разгладились.
– Ну наконец-то, – сказал Парис с явным облегчением.
Затем он заметил Эшлин и широко улыбнулся:
– Подарочек? Мне? Как это мило.
Мэддокс недобро улыбнулся.
«Убей их! – приказал Насилие, и на сей раз нутро Мэддокса почти откликнулось на этот призыв. – Убей их!»
– Вы не должны быть здесь! – проревел он. – Возьмите ее и уходите! Пока не стало слишком поздно!
– Посмотрите на него! – воскликнул Парис, от расслабленности и веселости которого не осталось и следа. – Посмотрите на его лицо!
– Процесс уже идет, – сказал Люсьен.
Эти слова вывели Мэддокса из оцепенения. Боль и безумие все нарастали, и, хотя ему отчаянно не хотелось отпускать Эшлин, он швырнул ее в сторону друзей. Люсьен без малейшего труда принял груз и поставил девушку на пол. Эшлин скривилась от боли. «Должно быть, подвернула ногу на холме», – подумал Мэддокс, и на долю секунды жажду крови затмило беспокойство.