Тёмная ночь
Шрифт:
Конечно, элементарную осторожность Шалый соблюдал, и под окном проскользнул согнувшись, бесшумно. Но его не покидало ощущение, что он в комедии теперь играет, потому что опасность давным-давно миновала. Запах опасности развеялся бесследно. Оставался дух и запах смерти.
Вытащив нож, Шалый скользнул в дом, чуть побольше отворив болтавшуюся в сквозном ветерке дверь. В прихожей никого. Дверь в комнату распахнута, сквозняком тянет...
Шалый прокрался к самому порогу, заглянул в комнату.
На полу лежал, лицом вниз, раскинув руки, человек с кухонным ножом в спине. И вполне очевидно было, что это не Кирзач, а Степняк.
Шалому понадобилось не больше пяти минут, чтобы быстро, на ходу фотографируя глазом любую мелочь, осмотреть дом
11
А Высик в это время спал и досматривал сон. И снился ему, как ни странно, Шалый, охотящийся за Кирзачом. То есть, во сне это был не совсем Шалый, иногда он превращался в самого Высика, и Высик продвигался по следу. И яблоки Высику почему-то снились. Может, яблоневым духом в открытое окно повеяло, ранняя торговка тачку на рынок прокатила, совсем рядом, или дачник-велосипедист проехал, из деревеньки километров за десять-пятнадцать, решивший встать на работу, с заездом в городскую квартиру, пораньше, но последнюю ночь все равно провести на дачке - проехал с корзиной яблок на багажнике... Что бы то ни было, но приснились Высику корзинки и ящики с румяными, большими, спелыми яблоками, которыми был заставлен весь дом, и он (или Шалый? или они вместе?) пробирался между этих корзин и ящиков, с "вальтером" в руке, и неописуемый аромат дурманил голову, и где-то при этом слышался тихий скрип - открытое окно поскрипывало, понимал Высик (глядевший глазами Шалого?) - и было ясно, что убийца ушел. Оставив труп, да... Уже не догонишь.
На том Высика и разбудил стук в дверь его комнаты: соседка стучала, позвать к телефону.
Высик, встряхнувшись, доплелся до дальнего закутка коридора, в котором стоял единственный на коммуналку телефонный аппарат (Высику предлагали поставить параллельный, прямо в комнату, но Высик отказался: любой сосед запросто может подслушать разговор, просто трубку сняв, так, что и не заметишь, а имеются такие служебные дела, о которых никому постороннему знать не следует; и, в конце-то концов, добежать до квартиры Высика от отделения милиции - пятнадцать минут максимум, и зачастую это намного быстрей, чем дозваниваться), взял трубку, услышал голос Шалого.
– Значит, командир...
– Упустил?
– сразу спросил Высик.
– Откуда знаешь, командир?
– поразился Шалый.
Не мог же Высик ответить, что во сне увидел. Он только хмыкнул.
Позднее, анализируя свой сон, Высик сделал вполне разумные предположения. Запах яблок - он и есть запах яблок, в это время года повсюду разносится. Шалый упомянул, что взял след. Это значит - Высик сопоставил факты так быстро, что сам не заметил, как возник вывод, в точности по объяснениям врача - что Шалый выяснил, на какую хазу Кирзач направился из Ростова-на-Дону. Скорей всего, Шалый думал на этой хазе его и пришить, чтобы всех от проблем избавить. Но - следующее быстрое сопоставление фактов, следующих из логики характеров, и мгновенный, в микронную долю секунды вывод - Кирзач, прущий напролом к заветной цели, будет заваливать любых свидетелей, даже "своих", чтобы ни единой ниточки не оставить, чтобы некого было за жабры брать и проследить, от пункта к пункту, каким путем и с какой скоростью Кирзач подбирается к Марку Бернесу...
Так что, все нормально и логично. Сон и вправду - отражение реальности, интуиция, в научном смысле - отражение логики. Сгусток логики, если хотите.
А вот следующий вывод, он вывалился за пределы сна, но тоже во сне возник и напросился. Дом в сне Высика был довольно богатым, крепким домом. Дом вора в летах, отошедшего от дел, но при этом хранящего связи со своим миром... И, как человек, отошедший от дел, представляющий из себя очень надежный "банковский сейф" - держащий какую-то часть общака, в полной безопасности и под полную ответственность, чтобы, если что, выдать на срочные нужды. Так именно по таким людям "судьи" - или "заказчики", как хотите - пустят Кирзача, чтобы он и неприметней двигался, и деньжат, при надобности, мог получить без проблем - денег-то ему понадобится до охренеть, чтобы на подступах к Москве и в самой столице сделаться невидимым.
Вот Высик и выдал Шалому, в ответ на его вопрос:
– Ты мне лучше скажи: можешь быстро вычислить, кто еще из отставных воровских пенсионеров на пути к Москве доли общака держит?
Шалый онемел.
Он закончил разговор с Ямщиком буквально за две-три минуты до разговора с Высиком.
Ямщику Шалый позвонил с ближайшей укромной почты с кабинками, до которой добрался в Казани.
– Ты скажи, Степняк общак держал?
– Держал, на неотложное... Ты сказать хочешь?..
– Тайник разоренный, а Степняк... сам лови.
– Уже поймал. Так теперь мы ухайдокать их можем, без всяких, за то, что на общак наехали... А на Кирзача псовую охоту откроем, на сволочь. Это ж надо... Теперь ему самый пацанистый урка будет считать за честь перо между ребрами сунуть. Долго не проживет, гад.
– Кирзача оставьте мне, так всем спокойней будет. Его сейчас так обкладывать начнут, что твоих псов вместе с ним перестреляют, под горячую руку, не разбирая, кто охотник, кто дичь. А я - другое дело, я к нему могу подойти совсем близко, и погоны ГБ всегда от выстрела в спину защитят... Только наводку подкинь, у кого еще из пенсионеров по пути к Москве общак держится?
– Сразу не скажу. Правда, в Калуге Байкин осел...
– Годится. И еще. Когда этим троим предъяву сделаете, пусть выкладывают, какие паспорта Кирзачу нарисовали. Только этим отмажутся, что они не подначивали его общаки бомбить и своих заваливать.
– Учи ученого.
– Я не просто так об этом. Когда буду знать, мне эту информацию сдать придется. Иначе всем будет хуже. А я этой информацией куплю право завалить Кирзача до того, как его официально арестуют.
– Не бойся. Мне-то никто предъяву не сделает, что к легавым информация попала. Мало ли что... Да и народ понимает, что спасаться надо. Звони.
Ямщик повесил трубку, Шалый тоже, после этого и набрал Высика. А Высик его огорошил...
– Всех пока не знаю, - ответил Шалый, - но вот есть такой Байкин Иван Ильич. Ему за шестьдесят, он от дел отошел, живет в Калуге. Есть мысль, что Кирзач следующим его попытается пощупать. Я сейчас туда лечу...
– Нет, - сказал Высик.
– Никуда ты не летишь. Возвращайся к семье.
– Но...
– Тебе туда и близко подходить нельзя, - сказал Высик.
– Не переживай, я тебя сразу вызову, когда понадобишься. Прямо из Одессы. А понадобишься ты почти наверняка.
Шалый вздохнул.
– Жаль, Казбек на Дальнем Востоке. Все вместе бы мы...
– Жаль, - согласился Высик.
Казбек согласился перевестись на Дальний Восток около четырех лет назад, когда там стали укреплять спецотряды по борьбе с браконьерами, промышляющими красной икрой и лососем, уссурийским тигром и пантами. Писал он регулярно, иногда звонил, раз в год приезжал в отпуск, в Одессу через Москву, но, как ни крути, за шесть тысяч верст запросто Казбека не призовешь. Да еще, новые трудности возникали. Портились отношения с Китаем, прежде такие идеально дружеские, любой мелкий пограничный конфликт невесть во что мог перерасти, а Казбек оставался в системе погранвойск... И если прежде китайских браконьеров, пересекавших нашу границу, "учили по-домашнему" и передавали китайским пограничникам (Казбек рассказывал, что китайцы своих браконьеров расстреливают без церемоний, прямо возле погранзаставы, они сами два раза такие расстрелы наблюдали, в бинокли со своего берега реки), то теперь любое задержание китайского гражданина могло приобрести политическую окраску, и с этим приходилось считаться... Хотя, в целом, Казбек был доволен своей новой жизнью, и речи двигал в том смысле, что красоту и суровое изобилие дальневосточного края теперь ни за что не променяет на более цивилизованные места.