Тёмная рать
Шрифт:
– Что же за день-то такой? – проворчал Цент, останавливая машину неподалеку от ДТП.
– Любимый, это что? – спросила Анфиса, удивленно разглядывая лежащий на боку прицеп. Сам тягач оказался в глубоком кювете, откуда торчали только его грязные колеса.
Цент открыл дверь и выбрался из автомобиля. Анфиса тут же потребовала отчет о планируемых им действиях:
– Любимый, ты куда?
– Гляну, можно ли его объехать. Ты сиди в машине. И магнитолу не трогай.
Обойдя фуру, Цент остановился, задумчиво почесывая затылок. Он ожидал увидеть огромную пробку, матерящихся водителей, гаишников, а вместо них его взору открылась абсолютно
Объехать фуру было невозможно, а это означало, что придется или искать объездной путь, которого Цент не знал, либо торчать здесь, дожидаясь, пока эту дуру уберут и расчистят трассу. Оба варианта были одинаково отвратительны, поскольку подразумевали дальнейшее пребывание в обществе людей, коим Цент всей душой желал зверских мук, неистовых страданий и вечного горения в аду.
– Любимый, там никто не пострадал? – прокричала Анфиса, высунув голову из окна.
– Еще нет, – отозвался Цент. Судьба растяпы, перевернувшегося на ровном месте, мало его заботила, но все же решил выяснить, живой он там, или можно втихаря обшарить бумажник. Спустившись с насыпи, Цент обнаружил, что грузовик лежит на крыше, которая смялась как гармошка. Водительская дверь отлетела и валялась чуть в стороне.
– Есть тут кто-нибудь живой? – спросил Цент, заглядывая внутрь.
В кабине было пусто. И кроваво. Столько крови за раз Цент видел лишь однажды, когда в деревне участвовал в забое свиньи. Было непонятно, как мог водитель куда-то уйти, потеряв три ведра крови, и, судя по состоянию кабины, получив серьезные травмы.
Пока Цент играл в спасателя, к месту происшествия подъехала чета программистов. Владик с Маринкой выскочили из машины, и тут же подняли шум как две макаки. При этом программист вытащил свой навороченный мобильник, которым хвастался вчера весь вечер, и принялся снимать перевернувшуюся фуру. Цент, выбравшись на дорогу, с ненавистью воззрился на свои новые кроссовки, собравшие по килограмму грязи каждый.
– Вот это да! – восклицал Владик, хватаясь одной рукой за голову, а второй продолжая снимать любительское кино. – Вот это да!
Заметив Цента, он бросился к нему с расспросами, за что едва не получил в репу, ибо рэкетир был зол как черт – шутка ли, столько всего навалилось. К счастью для программиста, к Центу подбежала Анфиса и заключила в крепкие объятия.
– А что с водителем? – спросила Маринка.
– Беспокоишься за постоянного клиента? – сквозь зубы процедил Цент, бывший в курсе того, что на заре свой карьеры Маринка трудилась на трассе, обслуживая дальнобойщиков.
– Надо, наверное, куда-нибудь позвонить, сообщить об аварии, – догадался Владик.
Цент обошел фуру, огляделся окрест, убеждаясь, что случайными свидетелями даже не пахнет, после чего рывком распахнул дверь фургона. Распахнул, и тут же понял, что пожертвования на храм не прошли даром, потому что ему под ноги, как из рога изобилия, посыпались банки с пивом. Это был джек-пот. Это было вознаграждение за минувшие сутки адских мук. Цент улыбнулся, впервые, кажется, за последний год. Да что там, это и было единственное, за весь год, приятное событие в жизни. Если не считать эпизода месячной давности, когда задавил машиной соседскую собачку, имевшую дерзость лаять на него и даже предпринимавшую попытки покусать за ногу.
Владик уже поднес телефон к уху, когда Цент, повернувшись к нему, сделал кошмарное лицо, и рявкнул:
– Брось!
Владик в страхе швырнул телефон об асфальт, а сам едва не прогулялся под себя, и на то имелись веские причины – когда Цент показывал людям настоящего Цента, Цента из девяностых, с ними еще и не такое случалось.
– Анфиска, у меня в багажнике пустой мешок, тащи его сюда, – повелел Цент, прекрасно понимая, что в сложившейся ситуации каждая секунда на вес золота. В любой момент сюда может принести ненужных свидетелей или, что гораздо хуже, гаишников, и тогда акт мародерства рискует сорваться не начавшись. После наступления времен порядка и стабильности Центу везло пугающе редко, и упускать такие моменты было просто преступной неблагодарностью в адрес фортуны.
Разумеется, подруга тут же включила тупость на полную мощность, как это обычно и происходило в ситуациях, когда нужно соображать и действовать быстро.
– Любимый, а зачем тебе мешок? – спросила она.
Цент знал, что если начать что-то объяснять Анфисе, они тут до завтрашнего вечера застрянут, поэтому повторно скорчил страшное лицо и рыкнул:
– Тащи мешок!
Подействовало. Получив задание, сожительница отправилась исполнять его. Но, как оказалось, не только Анфиса страдает атрофией головного мозга. Владик со слезами на глазах собирал с асфальта останки своего мобильника, Маринка утешала его, и убеждала, что он обязательно заработает много денег и купит себе новый, еще круче.
– Вам особое распоряжение требуется? – рассердился Цент на ненавистную парочку.
– А? – испугался Владик, трусливо прячась от грозного уголовника за спину своей невесты. Возможно, его расчет был на то, что у Цента не поднимается рука на женщину. Напрасный расчет. У Цента все всегда и на всех поднималось, и вообще, нечего и думать об успешной карьере сутенера, если не можешь навалять по шее подчиненным. В свое время Цент лупил своих сотрудниц смертным боем, в том числе доставалось Анфисе с Маринкой. Да и сейчас ничего не изменилось, и если надо будет – наваляет за милую душу.
– У вас сумки или пакеты в тачке есть? – спросил Цент.
– Ну, да, кажется. А зачем?
Тупость окружающих утомила настолько, что Цент едва сумел сдержаться и не пустить в ход кулаки.
– Живо тащите их сюда! Живо!
Владик хотел задать еще какой-то вопрос, который, вполне возможно, мог бы стать последним в его жизни, но лучше знающая Цента Маринка схватила жениха за ручку и потащила к машине.
Мешок Анфиса искала долго, а несла его медленно, словно нарочно издеваясь. Цент тридцать раз пожалел за это время, что перестал устраивать подруге профилактические избиения, польза которых была очевидна. В былые времена та исполняла все команды бегом, а теперь даже не идет, а плетется, едва переставляя ноги.
Анфиса держала мешок, Цент наполнял его, чувствуя давно забытую радость от незаконного присвоения чужого имущества. Сам в уме прикидывал, сколько пива можно загрузить в обе машины, и имеет ли смысл забросить добычу на дачу программиста, а самим вернуться повторно? В этот момент к нему подошли Владик с Маринкой. В руках у очкарика были сумки, в глазах застыл первобытный ужас от вида противоправных действий.
– Что ты делаешь? – простонал он.
– Хорош глазеть, не в цирке, – проворчал Цент, хватая холодные банки и засыпая в мешок. – Набивайте сумки. Живо.