Темная сторона души
Шрифт:
А человек, проходивший по улице мимо Макара и Сергея, бегло глянул на них и задержал шаг около дома Вероники. С того места, где он остановился, видны окна веранды, а он хорошо знал, что хозяева всегда едят и готовят там. Людей на веранде нельзя было разглядеть, но он был уверен, что они именно там. Может быть, все, а может, только она одна. При мысли о ней он сжал кулак так, что старая трещинка на указательном пальце начала сочиться кровью, хотя пару дней назад затянулась кожей. Он слизнул кровь, стараясь подольше задержать во
Он недавно видел ее – она шла по дороге, и походка у нее была такая, будто она вот-вот начнет танцевать или взлетит. Вчера она так не ходила. И губы у нее были не такими припухлыми, и глаза не такими сонными, лениво жмурящимися.
Похотливая сучка. Как и все они. Ее страх в последний раз придал ему столько сил, что он хотел пережить то ощущение еще раз, но пока не придумал, как лучше все провернуть. Появились новые помехи, к тому же после случившегося она была настороже.
«Надо попасть в дом, – понял человек. – Когда там никого не будет. Она попытается кричать…» Он представил, как зажимает ей рот, и улыбнулся. Скорей бы, скорей… А потом убежать – и ищи-свищи ветра в поле! Никто никогда его не найдет. Никогда.
Только сначала нужно осуществить то, что хочется, отчего он становится сильным, как зверь. Он доказал самому себе, что сильнее всех в этом месте, что умнее всех – потому что его не могут найти, сколько ни стараются! Осталось доказать только ей.
Перед отъездом Макар вздумал зайти к старушке Липе Сергеевне и познакомиться с ней и ее супругом. На вопрос Бабкина: «Зачем?» – Илюшин пожал плечами.
– Посмотреть своими глазами, – объяснил он. – Хочу лично убедиться в том, что милые супруги – пара кровососов, а не червячки-миномуси.
– Кто? – не понял Бабкин.
– Пусть будут голубки, чтобы тебе было понятнее, мой непросвещенный друг, – вздохнул Илюшин, придавая физиономии выражение высокомерного превосходства.
– Я щас из тебя самого сделаю червячка-миномуси! – пообещал Бабкин, придвигаясь к нему. – И трудиться особенно не придется – ты и так худой, как червяк.
Макар хохотнул и умчался из дома, перепрыгнув через две ступеньки на крыльце.
«Взрослый парень, а ведет себя как мальчишка, – вздохнула Дарья Олеговна, глядя ему вслед. – Но вообще-то и Сережа такой же… А, бог с ними, с обоими. Лишь бы зубами во сне не скрипели».
На этой удивительно логичной для себя мысли она остановилась и обернулась к сараю. Дверь скрипит, как же она могла забыть! И тетушка Сергея направилась за масленкой.
Илюшин зашел к соседям безо всяких церемоний, потому что калитка была открыта. С заднего двора доносился стук топора, и Макар направился туда. Завернув за угол, он остановился и с интересом воззрился на открывшуюся его глазам картину.
Липа Сергеевна, маленькая костлявая женщина, колола дрова. Она негромко шмыгала, поднимала топор и резко опускала его на стоящее перед ней полено. «Кряк», – говорило полено и разваливалось. Иван Петрович относил дрова в сторону, под навес, а его супруга принималась
Макар поздоровался и пять минут распинался перед супругами, предлагая услужить им и привезти из города что-нибудь необходимое. Старики улыбались, переглядывались и благодарили. В результате Макар унес с собой пожелание привезти четыре пары хороших резиновых перчаток и заходить к ним почаще.
– Ну что, составил свое мнение, выдающийся сыщик? – скептически спросил Бабкин, занявший диванчик Макара. – Нормальные старики, что бы ты там ни говорил.
– Да, миляги, – нехотя признал Илюшин. – Я ошибался, полагая их кровососами. И похоже, что очень заботятся друг о друге. Между прочим, ты знал, что старушка Липа управляется с топором легко и непринужденно?
– Понятия не имел. Я думал, у них муж дрова колет.
– Так ведь у Ивана Петровича поясница больная, – высунулась тетушка Дарья из соседней комнаты. – Он вообще на ладан дышит… Вот уже двадцать лет.
– А ты не подслушивай! – быстро обернулся к ней Бабкин, и Дарья Олеговна исчезла. – Миляги милягами, Макар, но ключ от своей бани они Балуковым дали. Не могут же они не знать, как их баню используют.
– Я как раз и собираюсь выяснить, – туманно высказался Макар и повесил сумку с вещами на плечо. – Вези меня, мой верный Буцефал.
– Хорошо хоть, что не Росинант… – фыркнул Бабкин. – Насколько мне помнится, тот был жалкой клячей.
Глава 19
Илюшин не рассказывал Бабкину о цели своей поездки, но Сергей понимал, что Макар собирается выяснять детали биографий тех, кто окружал Ледянину в последнюю неделю ее жизни.
«Не получится у него ничего, – думал он с пессимизмом. – Все люди – на виду, ничего не скрывают. Кроме Балуковых. Но и у тех ничего криминального – один пакостный разврат. Несерьезно это все, детская игра. Точно, Макар просто заигрался, хочет из ничего преступление раскрыть».
Если Макар и впрямь собирался заниматься именно раскапыванием фактов, в чем Бабкин был уверен, поскольку перед отъездом Илюшин узнал у тетушки и записал на бумажке фамилию Липы Сергеевны и Ивана Петровича – Мещеряковы, то обратно не скоро вернется. «С нужными людьми связаться – день, – прикинул Сергей. – Дождаться, пока они все выяснят, – два. И сюда добраться – три. Значит, Макар должен быть в Игошине в лучшем случае через четыре дня, то есть в пятницу. А скорее всего, через неделю, потому что на каком-нибудь этапе обязательно получатся задержки».
Поэтому, услышав в среду позвякивание велосипедного звонка, выглянув в окно и обнаружив гордо восседающего на стареньком велосипеде Макара, Бабкин от изумления уронил ложку в борщ и забрызгал тетушкин передник.
– Что ж ты делаешь-то, прохвост! – возмутилась Дарья Олеговна, еле сдерживая в себе желание стукнуть великовозрастного племянника ложкой по лбу, как она порой делала в юности. – Ты мне его отстирывать будешь?!
– Я тебе новый подарю, с голым президентом, – пообещал Сергей, выскакивая из-за стола.