Темная сторона Москвы
Шрифт:
Дольше минуты тянулась весьма художественная пауза в стиле «народ безмолвствует».
— Покойник в бочке плавает, рука в кране застряла, — бессмысленно ухмыляясь, повторил Коля.
Продавщица, выпучив глаза, хотела, видно, матюгнуться, но вместо этого молча метнулась к лесенке, взлетела по ней вверх, как белка, и свесилась, рассматривая внутренности бочки.
Женский визг, утроенный железным эхом, красноречиво поведал присутствующим истину.
— Милицию надо звать, — заключил Коля.
Продавщица взяла себя в руки, спустилась с лесенки и в сердцах пихнула Колю в бок:
— И на хрена при всех сказал, придурок! Нет бы по-тихому, на ушко!..
Спустя
Едва Юрка увидел труп — ощутил жуткие позывы где-то в середине живота. Отбежал в сторонку — стошнило. Во рту сделалось кисло, и он потянулся было запить кваском из бидончика…
И тут же стошнило еще раз.
Он постоял, согнувшись, над грязным пятном у обочины дороги, которое появилось тут его стараниями, аккуратно залил пятно квасом и, покачиваясь, поплелся домой с пустым бидончиком.
Больше Юрка и его семья никогда не покупали квас из бочки.
С той поры всякий раз, как где-либо на улицах Москвы летом показывалась бочка с квасом, в очереди возбуждались шушуканье и разговорчики. Мнительные граждане выслушивали байку о мертвеце [8] в бочке кваса и немедленно уходили, забирая тару. Другие, менее впечатлительные, занимали их место.
8
С едой и питьем связано множество городских легенд. При советской власти, вопреки тотальной пропаганде, народ постоянно подозревал начальственные верхи в каких-то особо заумных некрасивых махинациях.
Например, ходили слухи о безкофеиновом растворимом кофе. Якобы из зернового кофе в мешках, доставляемого из-за границы, прямо на таможнях выкачивают кофеин — его правительство продает обратно за рубеж, на валюту, по высоким ценам. А в банки для народа идет растворимый кофе без кофеина. Нормальный кофе, с кофеином, можно купить, только если отыскать на банке некий хитроумный цифровой код, которым тайно помечают продукт. И знают об этом только посвященные. Такая вот нумерология.
Но загранице народ тоже не доверял. О жвачках, привозимых в страну моряками торгового флота, которые тайком продавали фарцовщики и цыгане, рассказывали, что, прежде чем сунуть их в рот, надо их предварительно раскрошить. А то ведь внутри сладких резиновых пластинок находил кто-то бритвенные лезвия… Можно и без языка остаться!
После распада СССР народная фантазия разошлась и вовсе не на шутку: все слышали о крысах в шампанском, шаурме из бомжей, бананах, зреющих в моргах, и прочем таком же неаппетитном. Но что самое интересное — сейчас в эти жуткие слухи, один страшнее другого, верится еще легче, чем при советской власти. С чего бы это?
Действительно. Если держать в уме теорию вероятности, легко догадаться: не может же этого быть, чтоб В КАЖДОЙ БОЧКЕ — ТАКАЯ ЗАТЫЧКА!
Приключения жмурика
Дорогомиловское кладбище
В прошлом, XX, веке выдался в начале восьмидесятых ужасный год — все лето в Москве держалась удушающая жара: раскаленный асфальт, в воздухе ни ветерка, ни движения. «Год солнечной активности», — поясняли ученые.
И столько народу в то лето померло от ярости погоды, что все столичные морги были битком забиты. Сейчас звучит странно, а в советские времена никого не удивляло,
В то лето гуляли отпуск в Москве двое морячков. Как это у них заведено — на суше у мореманов особая программа: веселье-гулянки, девушки, рестораны.
Внезапно у одного из моряков после объемистого «ерша» сердце отказало: захрипел и буквально головой в салат. Вызвали скорую — приехала.
Констатировала смерть.
Акт фельдшер выписал: обычное дело, инфаркт.
Тот моряк, который в живых остался, так расстроился, что даже почти протрезвел.
— Что, — говорит, — делать-то теперь? Куда нам с ним?
А фельдшер со скорой посочувствовал:
— Надо бы, конечно, — говорит, — товарища вашего в морг… Но в нашем районе все морги уже под завязку. На подстанции строго-настрого велели — трупы не тащить. А по другим районам тебя развозить, извини, совесть не позволяет. Я же все-таки скорая, а не труповозка. Мы живым помогать призваны. Это я тебе по-человечески, а не как, понимаешь, «звезда со звездой»…
Моряк расстроился ужасно. Фельдшер заметил его искренность, отвел парня в сторонку и посоветовал:
— Ты вот что… Вызови сейчас такси и тащи своего приятеля в машину. Вы ж из ресторана едете — никто и внимания не обратит: пьяный и пьяный — эка невидаль?!
— Как так — с мертвым в такси?!
— Ну и что с того? Он вполне ничего, не скоро еще… ну ты понимаешь… затвердеет. Часа четыре-пять, а то и все шесть по такой жаре у товарища твоего есть. Успеете. А таксисту скажи, что на похороны ехали — адрес позабыли. Пусть по всем моргам провезет — где-нибудь-то да пристроят твоего друга. У нас, между прочим, часто так жмуриков на кладбища возят: дешевле, что ни говори, чем катафалки заказывать…
Как сердобольный фельдшер посоветовал — так морячок и сделал. Расплатился с официантом, взвалил мертвого друга на плечо, в подъехавшее такси на заднее сиденье устроил, сам вперед сел, шоферу ситуацию обсказал, как фельдшер велел:
— Так и так — вези нас с товарищем по моргам.
А шоферу — что? Пьяных морячков не видывал, что ли? Да пачками! Ну, он и повез.
Правда, задний пассажир нормально сидеть не хотел — всякий раз на повороте валится и валится на спинку кресла. Моряк своего дружка уж и подымать устал, но все ж старается — придерживает в сидячем положении. А то, думает, таксист догадается еще.
Шоферу же надоело смотреть, как человек мучается, ворчит:
— Во набрались-то оба! Оставил бы его. Куда еще обоим на похороны — зенки залили по самое не балуйся. Оба уже — краше в гроб кладут…
— Ты, — говорит морячок сурово, — баранку верти, не встревай в наши отношения.
Подъехали к моргу. Моряк туда сунулся, а служители ему сразу: «Нет, нет, нет! Мест нет! Совсем невозможно». Точно, как в советской гостинице.
«Бывает же такая нелепость случая, — думает про себя моряк, — в гостинице у нас места есть, а в морге вот недостача». Да. Не знает ни один человек, когда у него в чем потребность возникнет.
Так в одном морге отказали и в другом отказали, в третьем — присоветовали дельное.
— Чего, — говорят парню, — в морг рвешься? На кой оно тебе? Поезжай прямо в кладбищенский крематорий. Акт о смерти есть?
— Имеется!
— Так что еще надо?.. А иначе промотаешься всю ночь по Москве несолоно хлебавши. Там в крематории Никифорова только спроси; рублей сорок заплатишь — и покойник в урне! Пристойненько, аккуратненько, любо-дорого поглядеть — взял баночку с прахом и везешь себе на родину дорогого человека. Там уж на кладбище, не торопясь, закопаешь — хочешь — с оркестром, хочешь — без. Культурно и без хлопот.