Темная сторона Швеции (сборник)
Шрифт:
– Могу представить… А почему вы здесь сегодня?
– Я читала об убийстве и решила проверить, не влез ли кто и в мой дом тоже.
– И всё на месте? – спросила Мария, оглядываясь по сторонам. Кровать была не заправлена.
– На месте. Я тут ночевала, – извинилась на неприбранную постель Ловиса. – Не успела убрать.
– Смело с вашей стороны… Вы знакомы с сыном Эллен?
– С Людвигом? Видела его весной. Он помогал Эллен сажать картошку. Она не могла прожить без молодой картошки к празднику середины лета. Но одной ей это было не под силу.
– И что вы о нем думаете?
– Не знаю.
– Пожалуйста, говорите начистоту, – попросила Мария.
– Ему нравится выставляться, – произнесла
В дачном домике Эллен Борг все дышало порядком и уютом. Банки со специями стояли рядками с подписанными вручную этикетками. Полотенца были тщательно выглажены и украшены вышивкой. Камин свежепобелен. Все казалось чистым и аккуратным, за исключением одной детали. На кухонном столе валялся бинокль. Именно валялся, а не лежал. Чем она тут занималась? Шпионила за соседями летом? А зимой?.. Мария взяла бинокль, навела резкость. Неплохо. Из окна дома Эллен можно было увидеть всю деревню. Мария прошлась по дому и вернулась к камину. Непохоже, чтобы его недавно использовали. Но почему? На дворе зима… Повинуясь импульсу, Мария засунула руку в камин и ощупала плитку. Одна выдвигалась довольно легко. Мария подошла к окну и увидела, что с задней стороны к плитке приклеен блокнот.
Фредерик тихо спрятал мокрую одежду под ванной, чтобы не разбудить маму – она спала в соседней комнате. Щеки по-прежнему горели от стыда. Это клеймо на всю жизнь. Как теперь он сможет пойти в школу? А ведь на дом к нему учитель ходить не будет только потому, что он намочил штаны… Один мальчик в третьем классе сломал ногу, и его обучали дома. А описаться – это куда хуже. Нет ничего страшнее. Фредерик сунул руку в карман сухих штанов, ощутил холод кольца кончиками пальцев. Другого выхода из ситуации у него не было. Он надел кольцо, но перемены произошли не сразу. Он размышлял, что делать дальше. Его влекло в комнату Лео, куда было строго запрещено входить. Но он вошел, вдыхая душный запах дезодоранта и разглядывая новый плакат на стене. На нем была изображена девушка в стрингах на мотоцикле. Плакат казался смешным. Девушка была похожа на гигантского младенца в маленьком памперсе. Она оглядывалась через плечо на зрителя, бросала чувственные взгляды из-под опущенных век и делала губки бантиком. Мобильник Лео в леопардовом футляре лежал на аквариуме. Фредерик достал телефон и взвесил в ладони. Вот что такое быть взрослым. «Алло, это звонит Бенгтссон. Фредерик Бенгтссон». Он нажал какую-то кнопку, и внезапно из телефона раздался голос. Это оказалась девушка. Она его не видела. Ей было страшно. Сцена, как из фильма ужасов, который он видел по телевизору.
– Кто это? – спросила она.
Фредерик тяжело дышал в трубку, наслаждаясь чудовищностью своих действий. Как приятно, оказывается, пугать людей, чувствовать, что они в твоей власти. Это наслаждение. Девушка бросила трубку. Но Фредерик позвонил следующей из книжки, а потом еще одной, пока не дошел до номера бабушки. Это его отрезвило. Он не глядя положил телефон обратно на аквариум, но вместо стекла там оказалась вода, и мобильный медленно опустился на дно, подобно тигровой акуле на охоте. Эффектное зрелище. И в этот момент раздался звонок в дверь.
Фрёкен Викторссон и мама закрылись в кухне. Фредерик бросил взгляд на часы. Десять. Мама смогла поспать только пару часов после ночной смены. Это очень плохо. Он по своему опыту знал. Прижавшись ухом к двери, Фредерик начал подслушивать. Мама говорила очень тихо, почти шепотом, как говорят медсестры по ночам в больнице. Учительница же говорила громко и четко. «Сложности», «обеспокоена» – доносилось из кухни. Потом – «болен» и «медсестра». Этого Фредерику было достаточно. Что делают медсестры? Колят уколы или пересчитывают яички. И то и другое кошмарно. Как можно творить такое с детьми? Выстраивать в ряд и считать яички! Если бы кто-то сотворил подобное с депутатами из правительства – выставил бы их у стены и вызывал по алфавиту… Да об этом бы во всех газетах написали. Хуже, чем убийство. Фредерику не хотелось думать о мертвой женщине. И о велосипеде. Или о том, кто вышел из подвала. В животе снова заурчало. Он чувствовал, что его сейчас стошнит, но в туалет не успел и опрокинул содержимое желудка на голубой ковер в прихожей. В желудке у него была одна желтая желчь. Кухонная дверь открылась. Дома больше нельзя было оставаться. Он схватил куртку и натянул сапоги.
– Фредерик! Фредерииииик! – закричала мама на лестничной клетке.
Но он не обернулся. Едва касаясь асфальта, он несся в лес. Только вбежав в темноту, Фредерик снял кольцо и замедлил шаг. Ему было холодно. Он вышел без шапки и перчаток. По лесной дороге идти нельзя – там его легко могли найти. Лучше было идти по лесу, между деревьев. Ноги заледенели в резиновых сапогах. В деревне шел дым из трубы в доме, но людей видно не было. Фредерику хотелось в тепло. Он побежал к дому с верандой. Дверь оказалась закрыта. Но в деревнях никто ни от кого не запирается – только показывает, дома он или нет. Ключ лежал под ковриком. Фредерик бесшумно проник в прихожую и замер у стены, прислушиваясь к тишине. В доме было тепло. На стуле лежал свернутый спальный мешок. Фредерик заполз с ним под кровать и устроился там спать.
Инспектор полиции Мария Верн собрала длинные светлые волосы в хвост и села в машину к Хартману.
– Что у нас по плану? – спросил он, глядя на Марию в зеркало заднего вида. Бэкалундская школа уменьшалась по мере увеличения скорости автомобиля и исчезала вдали.
– У нас двое прогульщиков. Братья Бенгтссон. Ученики старшего и младшего классов. Старший брат дома с простудой. Младший исчез во время хора Люсии. Учительница думает, у него желудочный грипп. Ты знаешь дорогу?
– Да. Кстати, утром я говорил с криминалистами. Следов крайне мало. Нет отпечатков пальцев. Нет орудия убийства. Земля перед подвалом промерзла насквозь. Снег выпал утром двенадцатого декабря. Единственные следы, которые мы нашли, принадлежат Саре Скуглунд и подтверждают ее рассказ. Время смерти – около восьми утра.
– А что с блокнотом? Что там было?
– Только цифры. Судя по всему, даты, часы и минуты. Цифры не превышают тридцати одного. И какие-то странные символы. Как будто кто-то в детском комиксе нацарапал ругательства, если ты понимаешь, о чем я.
– Девятое декабря?
– Думаю, да. Сейчас их просматривает специалист… Знаешь, Хартман, меня тревожит одна деталь. Никак не могу выбросить ее из головы… Поехали в деревню.
Фредерика разбудил голос Лео. Сначала он решил, что находится дома, в кровати, но дома пахло по-другому. Здесь же пахло пылью, сыростью, мышиными какашками и еще чем-то неприятным, что он не мог разобрать. Прежде чем ответить, Фредерик оглянулся по сторонам и увидел на уровне глаз две пары ног.
– Я просила не звонить мне. Мы же договорились! – говорила она, притоптывая правой ногой от волнения.
– Я не звонил, – удивился Лео.
– Да? А кто дышал мне в трубку, звоня с твоего номера? – шипела женщина.
– Не знаю. Я забыл мобильный дома. Весь день был в гараже. Может, это Фредерик пробрался в мою комнату?
– Мы не можем продолжать видеться. Ты же понимаешь, – продолжила женщина.
– Но я не могу без тебя. Я люблю тебя, Ловиса, – умоляюще произнес Лео.
Фредерик никогда его таким не видел. Женские ноги сделали шаг назад. Мужские последовали за ними.