Темнее оранжевого
Шрифт:
— Но я думал…
— Я тоже подумал.
— Но…
— Это обдуманное и взвешенное решение.
— Пап, я полагал, ты станешь копией мамы — прекрасной и великолепной женщины.
— И с ангельским характером! — добавила Кушина Узумаки.
— Ну характер-то… — волосы матери стали медленно вздыматься, и Наруто осёкся. — Характер у неё лучший в мире!
— Скажи мне, Минато, — сладко промурлыкала Кушина. — почему ты используешь образ Секси-дзюцу Наруто? Я тебе нравлюсь меньше, чем твой сенсей Джирайя?
На этот вопрос был только один правильный ответ, остальные были опасны даже
— Конечно же нет! Ты лучшая в мире, иначе я бы не женился на тебе!
— Тогда почему же? Может тебе нравятся большие сиськи и ты решил стать в этом лучше меня?
Узумаки создал клона, а сам попытался незаметно скрыться. Клон огляделся, одарил Наруто укоризненным взглядом и тоже попытался удрать.
— СТОЯТЬ! — взревела Кушина. — Минато, я все ещё жду ответа.
— Как? Ты до сих пор не догадалась? — лицо девушки с озорными белокурыми хвостиками озарила яркая улыбка. — Потому что я хочу, чтобы моя Кушина-тян оставалась одной-единственной, чтобы она была уникальна, чтобы её красота не была осквернена существованием подделки! К тому же, я привык быть голубоглазым блондином, ты привыкла к этому, а ещё одну девушку гаремного дзюцу Наруто мир как-нибудь выдержит.
— О, Минато-кун! — счастливая Кушина бросилась мужу на шею и тот закружил её вокруг себя.
Внезапно она повернула голову и, прищурившись, глянула на сына.
— Так чего же ты ждешь, Наруто-кун?
— Знаешь, папа, теперь я вижу, почему тебя выбрали Хокаге! Гедо: Ринне Тенсей но дзюцу!
*
Наруто лежал на походном спальном мешке, расстеленном поверх жёстких досок деревянного пола. Руки его перебирали длинные белые волосы растянувшейся у него на груди смуглой девушки.
Та привстала, опёрлась на него локтями и мило улыбнулась. Наруто блеснул улыбкой в ответ.
— До сих пор не могу поверить, что жива, — тихо сказала Рьюзецу. — Пусть ты и не раз мне это доказывал.
— Ты же знаешь, после того, как я получил эту силу, просто не мог оставить тебя мёртвой. Ни один человек не смог бы бросить ту, которую любит.
— Ты меня любишь? — изумилась девушка. — Но ведь мы так недолго знакомы!
— Мы прошли через многое! Ты столько раз спасала меня, беспомощного, была настолько сильной и прекрасной. После того, как ты, пожертвовав жизнью, вырвала меня из тьмы, когда я увидел твоё неподвижное тело, я почти осознал свои чувства к тебе. Помнишь ту пещеру после водоворота? Мне казалось, между нами проскочила искра, но я был слишком глуп, чтобы это заметить. Как думаешь, будь я чуть умней, у нас бы что-то получилось?
— Кто знает? Ты мне нравился, но не проявил ко мне интереса как к женщине.
— Тогда я подавлял себя. Я стыдился чувств и казавшихся мне неподобающими мыслей. Но всё изменилось. Я изменился.
— Ты стал очень сильным. Ты умеешь столько вещей!
— Ну, мы ещё даже не всё перепробовали!
— Я говорю о другом, извращённый Узумаки! О этом домике, что ты вырастил за минуту. О всех этих барьерах…
— Да, когда мама учила меня кеккайдзюцу, первое что она показала — звуковую завесу. Я удивился, ведь она бесполезна в сражении, но мама сказала, что это — самое нужное мне дзюцу. Теперь я её наконец-то понял.
— До сих пор не могу поверить, что поддалась на твои уговоры!
— Просто ты влюбилась в меня, ещё в замке Ходзуки!
— Твоё самомнение не знает границ!
— Да ладно! Я говорю только правду. Перед своей смертью и применением твоего дзюцу, ты поцеловала меня! Сомневаюсь, что это было особенностями техники.
— Ты не мог это видеть!
— Ещё бы, ведь я был мёртв. Мне обо всём рассказала Цунаде-тян!
— И ты не стесняешься мне говорить, что любишь её! И говоришь мне обо всех своих любовницах!
— Рьюзецу-тян! Я никогда не буду лгать ни тебе, ни всем тем, кого я люблю.
— Не могу понять, почему все они согласились быть с тобой. Быть, несмотря на остальных женщин. К тому же по возрасту многим ты годишься в сыновья или во внуки.
— Я тоже долго думал над этим и, наконец, понял. Все прекрасные и сильные женщины, которых я знаю — несчастны. Начиная от куноичи из моего класса, в несчастье одной из которых был виноват только я, и заканчивая всемогущими каге. Все они одиноки, с ними никого нет. Мужчины боятся сильных женщин, опасаются их превосходства и независимости. И если куноичи не найдёт себе такого же сильного мужчину, то ей суждено быть одной, даже если красотой она равна богине. Её вожделеют, о ней мечтают, с ней хотят переспать, но не более. Каждый сильный шиноби умеет читать эмоции и намерения врага, иначе он долго не проживёт. Куноичи видят фальшь, видят, когда им врут в надежде на одну ночь секса, и поэтому отвергают такие предложения. Представляешь, у многих я был первым!
— Но ведь ты тоже хочешь с ними переспать!
— Конечно, хочу, ведь все они — красотки! Но я не лгу, я совершенно искренен. Я хочу их и говорю прямо. Я собираюсь быть с ними всегда — и это правда. Если я их ещё не люблю, то они знают, что это вопрос времени, вопрос более близкого знакомства, а пока я лишь восхищаюсь их красотой, их фигурами и лицами. Ну и ни капли не мешает то, что я — самый крутой засранец на свете!
— То есть все те женщины, что ты воскресил со мной — тоже твои любовницы?
— Конечно же нет! Некоторые из них были моими врагами, некоторые меня не знают, некоторые ненавидят. Некоторые — матери тех, кто мне дорог. Если с сенсеем Шизуки мы сразу поладили, стоило мне сразиться с ней и победить, а с тобой были близки давно, то с остальными мне ещё предстоит познакомиться ближе, да и не обязательно что-то выйдет.
— А что с теми, кого ты знаешь давно?
— Тут сложно. К той же Куренай вернулась Асума-тян. У Югао вновь есть Гекко, я тоже тут лишний. У моей мамы вновь есть муж, или, скорее, жена, да и ожили две подружки.
— А остальные Хокаге и их родня?
— Мито-тян, пусть и украдкой щипала меня за задницу, видит только Хашираму. Тока-тян пока холодна, но Карин говорила, что её чакра не врёт и она посматривает на меня с интересом.
— Я думала, ты хочешь соблазнить и тех, чей пол изменил!
— Знаешь, мне всё равно не по себе, что они были мужчинами.
— Они женщины! Я говорила с Хокаге и её… Женихом? Невестой? Дан-сан — настоящая женщина!
— Я понимаю это умом. Но нужно привыкнуть и я не уверен, что смогу.