Темнейший убийца
Шрифт:
Она уставилась на него с открытым ртом.
— Но. Но…
Не обращая на нее внимания, Бьорн указал на солдат, которые, по его мнению, лучше бы подошли для его подающей надежды армии, тем самым выполнив задание. Те, кого не выбрали, поспешили покинуть клуб — кроме Лимы — остальные задержались.
— Идите домой, и соберите вещи, — сказал он им. — Завтра мы отправляемся в Ад.
Выбранные поспешили уйти, но Лима все еще оставалась с Бьорном, Фокс, его друзьями и сотрудниками клуба.
— Думаю, Лима надеется увидеть наш поцелуй перед уходом. — Фокс
Он подавил стон, ощущения сводили с ума. Его решимость начала рушиться. Действительно ужасно сделать первый шаг? Он проиграет пари. Ну и что? Если она попросит свободы, Бьорн может тайно вживить ей GPS-чип в шею. Идиотский поступок, но, по крайней мере, он всегда будет знать о ее местонахождении.
«Нет. Нет. Сопротивляйся этому. Заставь ее жаждать тебя так отчаянно, что она не сможет думать ни о чем другом».
Обхватив рукой ее задницу, она наклонил голову и тихо сказал ей:
— Хочу быть внутри тебя.
Ее дыхание стало прерывистым, и она вздрогнула. Ее руки застыли, ногти впились в кожу головы и перья. Мурашки побежали по ее рукам, остальная часть тела расплавилась и прилипла к нему. Пульс у основания шеи участился.
Видя реакцию на его слова — на него — он ощутил возрастающую силу желания.
Нетерпеливый вдох вернул его в настоящее. У них все еще оставались зрители. Верно. Его бывшая сделала уничижительное заявление, а затем решила ослушаться его и остаться на месте.
Бьорн пристально посмотрел на Лиму, пока, наконец, не осознала смысл послания и, задрав подбородок, вылетела из здания. Ее уход не принес ему удовлетворения. Но и вины он тоже не чувствовал. Дело в том, что он не мог не прикоснуться к Фокс. Если другие не могли вынести этого зрелища, то дверь открыта.
Встав перед ним на цыпочки и прижав губы к его уху, она прошептала:
— Я чувствую твой стояк. Почти уверена, что теперь стала твоим живым щитом.
Его рот изогнулся в полуулыбке. Ее слова никогда не переставали его развлекать.
— Мои извинения. Я…
— Нет, ты неправильно понял. Мне нравится. — Она наклонилась. — Мне это нравится.
Эти же слова она говорила во сне. Возможно, ей снился Бьорн?
Даже эта мысль взволновала его.
— Кроме того, — добавила она, нахмурив брови, — пришло время для открытого заявления. Мы должны перестать осторожничать и начать выигрывать, понимаешь?
Он хрипло усмехнулся. Ну, не так хрипло, как это было до того, как Фокс вошла в его жизнь. За последнюю неделю она вызвала у него больше улыбок и смеха… чем кто-либо другой. Никогда. Однако теперь радость омрачена похотью, его тело горело ради нее.
— Согласен, — прохрипел он. Затем тихо добавил: — Значит, ты сдаешься и признаешь, что готова избавиться от наших гостей и помчаться в нашу спальню?
В их спальню? Это заставило его задуматься. Когда это его комната стала их?
Она облизнула губы и сказала:
— Ты сдаешься?
Он… да. Бьорн не смог бы прожить еще и дня, не заявив свои
Да, да. Скоро, он погрузится в ее горячую, влажную сердцевину. Познает истинное удовлетворение. «Нужно это. Нуждаюсь в ней». Никто другой не подошел бы. Ни сейчас. Ни… когда-либо?
Он провел кончиками пальцев по бедру Фокс и сказал своим парням:
— Вы ничего не хотите обсудить с Фокс?
— Хотим. — Тейн поднял подбородок и шагнул вперед. — Мы просим прощения за твое наказание. То, что ты делаешь для Бьорна… мы не сможем выразить всю нашу благодарность.
Ксерксес кивнул в согласии.
— Мы никогда не видели его таким веселым и свободным. Поэтому ты всегда можешь рассчитывать на нашу поддержку.
Фокс вздрогнула, прижавшись к нему, затем замерла. Он подозревал, что она похоронила свои эмоции, — снова — чтобы не смягчаться по отношению к мужчинам, которые ее выпороли, на случай если они когда-нибудь откажутся от своих слов. От этого защитного механизма у нее болело сердце.
— Она подумает о том, чтобы простить вас, — сказал он и подмигнул ей, — за сто тысяч долларов. С каждого.
Она ахнула и подпрыгнула, переводя на него взгляд. Его защитная речь перед Посланниками не вызвала столько восторга, и Бьорн задумался о причине. Ей нравилось, что он поддерживал ее интересы, нравилось, когда ее защищали там, где она предпочитала заботиться о себе сама.
— Бесспорно это самая милая вещь, какую мне когда-либо говорили.
Ее глаза наполнились слезами и расширились, когда Фокс прижала к сердцу. Она слишком охвачена благоговением и восхищением, чтобы продолжать подавлять эмоции?
— Мне нужен твой автограф, — сказала одна из официанток. Беллори, одна из его любимиц, а также лучшая подруга Элин. Все официантки были ее лучшими подругами, значит, Тейн, а с ним Бьорн и Ксерксес, охраняли женщин ценой своих жизней.
— Знаешь что? Ты — моя новая лучшая подруга, — сказала еще одна официантка. Сави.
Третья, Октавия, схватила бутылку виски, чтобы налить всем по рюмке… нет, только себе — даже не использовала стакан, пила из горла.
Часть Бьорна хотела задержаться, дать Фокс шанс подружиться с его друзьями и сотрудниками. Люди, которых он очень уважал. Также надеялся дать всем возможность получше узнать Фокс. Они бы ее полюбили. Обязательно. Но в течение последних восьми дней представлял собой проводник похоти и мысли о болтовне по пустякам… «Я бы лучше отрезал себе язык». Но ему он нужен, чтобы завоевать Фокс. Сегодня. Сейчас.
«Не подведи. Прибавь жару».
— Теперь, когда с извинениями покончено, мне нужно кое-что обсудить с Фокс. Если вы нас простите…
Когда он уводил Фокс, все свистели и выкрикивали одобрения.
— Да, детка. Уверена, обсуждение будет увлекательным.
— Будет ли обсуждение включать микрофон под цвет кожи с отверстием на конце?
— Если комната качается, значит, что-то там случается.
К свисту присоединился смех, но Бьорн едва ли это заметил. Его поглотило предвкушение.