Темное дело (сборник)
Шрифт:
— Ну, что новенького у капитана? — спросил я.
— Узнаете за ужином, — ответил тот.
— Максим! — удивился я. — Что за тайны между своими ребятами?
— Новости действительно есть, — неохотно разговаривал со мной распорядительный директор. — Но, как я уже сказал, узнаете вы о них за ужином.
— Максим!
— Послушайте, Лапшин, — сказал он. — Я и вправду не уполномочен, можете вы это понять? Не пытайте меня ради всего святого! И так застрелиться впору.
Вообще-то со всякого рода святостью, как вы успели уже заметить,
— Ну ладно, — примирительно сказал я ему. — Ну, а так просто поговорить мы можем? За жизнь.
Он посмотрел на меня с тревогой.
— Спрашивать будешь? — спросил он.
— Знаешь, что? — предложил я. — Что мы с тобой то на вы, то на ты? Давай пройдем к буфету и выпьем с тобой водочки на брудершафт. А?
Он ухватился за эту идею, словно ему год не наливали.
— Согласен! — быстро проговорил он.
— Замечательно! — широко улыбнулся я. — И покалякаем о том о сем. Просто так.
— Идет, — кивнул он.
Стопочка на брудершафт повлекла за собой вторую, а потом и третью. Когда я выходил из «Нирваны», в голове моей шумело, словно в ней кто-то переворачивал листы огромной книги.
Голова кружилась, но стены передо мной не плыли, и тому было как минимум два объяснения. Первое: я не мешал спиртное и пил только первоклассный «Абсолют». Второе: Максим Туровский сообщил мне нечто такое, после чего мне оставалась совершенно пустяковая работа в плане добычи информации. Я уже знал почти все. И теперь оставался только Лева Яйцин.
Он лежал в своей каюте на кровати, в одежде, заложив руки за голову и смотрел в потолок. У каждого свой аутотренинг.
Я вошел практически без стука — толкнул дверь, она открылась, и Лева предстал передо мной во всей своей красе. Или предлег… Сделайте скидку на «Абсолют», господа.
Короче, начальник охраны и безопасности лежал.
— Добрый вечер, — поздоровался я с порога.
Он только скосил на меня глаза.
— Привет, — буркнул он.
Я прошел и осторожно присел на кровать — в его ногах. Прямо кино какое-то.
— Как дела? — спросил я.
Не вставая с места и не делая никаких движений, он только спросил:
— Что надо?
— Поговорить, — ответил я.
— Говори, — милостиво разрешил он.
— Как дела? — снова спросил я.
Он снова скосил на меня взгляд, пристально взглянул, и ответил:
— Хорошо.
И снова перевел глаза на потолок.
— Фу-у… — вздохнул я, надеясь на сочувствие.
Он не прореагировал. Я привык к тому, что он орет и вообще слишком много разговаривает, причем он даже не разговаривает, а просто-напросто болтает чего ни попадя, и надеялся, что сейчас он мне и выболтает что-нибудь такое, что мне будет полезным, и после чего я стану мнить себя великим сыщиком. Не тут-то было.
Видимо, я попал не в то место и не в то время. Знаете, как это бывает? Когда человеку сильно везет, обычно в таких случаях говорят: он оказался в нужном месте в нужное время. Так вот, сейчас, по-видимому, был совсем не тот случай.
Лева Яйцин молчал, как индийский йог.
Я не знаю, как разговаривать с людьми, которые не хотят с тобой разговаривать. И смирился с тем, что Лева оказался для меня самым неразгрызаемым орешком. Хотя кто мог подумать?! Я сдался.
На тумбочке Левы лежал пистолет, и я бы так и ушел, ничего не добившись, если бы не странная конструкция этого пистолета. Я потянулся к нему, чтобы посмотреть поближе, убаюканный тем, что Лева пребывал в состоянии полной недвижимости, хотел взять его в руки, но рука начальника охраны и безопасности молнией взметнулась к тумбочке и на корню пресекла мою попытку овладеть личным оружием Левы Яйцина.
Рука моя была перехвачена и зажата в пальцах Левы словно в стальных тисках.
Я даже испугался.
— Ты чего? — спросил я его.
Если не ошибаюсь, у меня даже голос задрожал.
— А ты чего?! — грозно спросил он меня.
И стал медленно вставать. Это впечатляло…
— Да ничего, — пролепетал я. — Пистолет странный, вот и все. Никогда такой не видел.
Он с сомнением смотрел на меня.
— Да? — сказал он.
— Да, — ответил я. — Это какая модель? Впервые вижу.
— Это редкая модель, — категорично заявил он мне, считая, что этого вполне достаточно. — Он не убивает, а только поражает.
— Как это? — спросил я.
— Очень просто, — сказал он. — Током.
— Что?! — вскрикнул я.
Он объяснил мне как несмышленышу:
— Он не стреляет пулями. Это такой специальный пистолет, понимаешь? Он бьет слабым током. Преступник или просто нарушитель отрубается на несколько минут, и ты берешь его голыми руками. Понятно?
Хмель слетел с меня начисто.
— Да, Лева, — кивнул я. — Понятно. Ты так хорошо объясняешь.
— Чего там, — махнул он рукой.
Мне нужно было спросить последнее. Последнее, и все. Больше у меня не будет вопросов ни к кому.
Как можно небрежнее я спросил:
— И такой пистолет только у тебя, да?
— Почему? — удивился он. — Разве только у меня здесь опасная профессия? Есть кое у кого еще.
— У кого, Лева? — спросил я.
Он пожал плечами и рассказал мне, — у кого еще в нашей лодке есть такие пистолеты.
Все-таки я оказался в нужное время, в нужном месте…
Рябинина слушала радио — в ее каюте, в которой недавно был хладнокровно убит Рохлин, было темно. Звучала тихая музыка — кажется, Вивальди.
Я включил свет, выключил радио и сел напротив нее. Когда она вскочила, глаза ее сверкали.
— Что ты себе позволяешь, Лапшин?! — буквально прошипела она.
Но, прочитав в моих глазах что-то из ряда вон выходящее, поумерила прыть и спросила каким-то вмиг севшим голосом: