Темное, кривое зеркало. Том 5 : Средь звезд, подобно гигантам.
Шрифт:
Он полоснул лезвием дэчая по лицу Такиэра, и тот отшатнулся. Черная жгучая кровь дождем брызнула вперед, обжигая руку Маррэйна. Он не боялся огня. Он жил с ним тысячу лет.
Он готов был ударить снова, но рука твари взметнулась вверх и схватила его со сверхъестественной силой. Мощь и ярость сверкали в единственном глазу Такиэра.
— Предатель... однажды... — прошипел тот голосом, в котором удивительно естественно звучали ненависть и отвращение. — Предатель... всегда.
Маррэйн сражался с его хваткой, отчаянно пытаясь
В спину копьем ударила внезапная, мучительная боль и страшная сила отшвырнула его назад. Дэчай выпал из его рук, когда его бросило во тьму. Пол обрушился ему навстречу и он с грохотом упал, тело его пронзила боль, и рот наполнился кровью.
Ты не чувствуешь ничего. Чего стоит жизнь без чувств? Не жизнь, просто... существование. Один день за другим. Бесконечный поток... ничего. Ты любил ее настолько, что без нее готов отказаться от оставшейся жизни?
Его взор затянуло тьмой. Он попытался встать.
Пока не исчезнет тень...
— Моя... леди. — прошептал он, хотя он и не знал — кому он это говорит.
До последнего пламени чести, до последнего вздоха...
На него упала тень. Он заморгал, протирая глаза от крови.
Моя служба ждет твоего зова, мой клинок в твоих руках, моя жизнь ждет, когда ты возьмешь ее.
Он поднял взгляд, не веря себе, и тогда он начал смеяться, кашляя кровью на каждом вздохе.
Чтобы встать на мосту в последний роковой день.
Тиривайл стояла над ним, избитая и окровавленная, но непокоренная. Она смотрела мимо него, в лицо существу стоявшему в центра зала, окруженному колонной света.
— Приветствую, отец. — спокойно сказала она.
И тогда, в 2275, все это закончилось.
В огне.
Уильямс Г.Д. (2298) "Великая Война : Исследование."
Все было так, как привиделось ему.
Это началось с них двоих, и теперь на них двоих это и закончится.
Так много дней прошло с того знаменательного дня, когда они сцепились в бою, почти насмерть, когда тень упала на них обоих. В тот день родилась мечта, закаленная их общим знанием, закаленная их любовью к своим народам, и их намерением достойно исполнить свой долг.
Самые неправдоподобные друзья. Самые неправдоподобные союзники.
Теперь и от Г'Кара и от Лондо не осталось ничего, кроме ненависти. Две жизни мучений и жестокости. Потери, горе, муки и пытки.
Они сцепились, плюясь друг в друга ненавистью, не разрывая смертельного объятия, и один вырывал жизнь у другого. Старые друзья, превратившиеся во врагов.
У Лондо все плыло перед глазами, его сердца отчаянно стучали. Его хватка чуть ослабла, но все же оставалась тверда. Он не видел ничего, кроме своей ненависти. Нарны были животными — примитивные, дикие чудовища. Их давным—давно надо было стереть с лица галактики.
Звери! Не больше!
Он вкладывал все остававшиеся силы, что мог ,в свою смертельную хватку, и был вознагражден выпучившимся единственным глазом Г'Кара.
Звери!
Нарн попытался что—то сказать, но Лондо его не слышал. Его сердца колотились так громко, что он не мог слышать ничего другого.
Звери! Чудовища!
Его мир горел, его народ умирал от голода и обращался в рабство. И все это было виной Г'Кара. Только его вина.
Все его...
В затылке Лондо что—то взорвалось и все силы покинули его тело. Его мускулы дернулись и обмякли. Колени подогнулись под ним и он упал, ошеломленный и парализованный, с кровавой пеленой перед глазами.
Он упал внезапно, всем весом, его голова вырвалась из хватки Г'Кара. Нарн потерял равновесие и последовал вниз, за своим противником. Голова Г'Кара ударилась о ступеньку трона и коротко брызнула кровью.
Они упали одновременно, неподвижно растянувшись друг возле друга.
В тронной зале вновь наступила тишина.
Все было тихим, неподвижным, мирным.
Тиривайл шагнула вперед, звук ее шагов нарушил тишину. Сардоническая усмешка исказил лицо Такиэра.
— Почему я не удивлен? — произнес он. — Ты никогда не могла повиноваться приказам. Никогда.
Тиривайл была ранена, но не выдавала этого. Ее осанка была тверда и уверенна. Она сделала еще шаг вперед. Один тонкий усик медленно протянулся к ее лицу, откинув капюшон. Он погладил почерневший шрам на щеке Тиривайл.
— Ты всегда была слабой. — продолжал Такиэр. — Не знаю, как моя дочь может быть настолько слабой.
Вот в чем несчастье нашего народа. Вален сделал нас мягкими. Были времена, когда лишь один ребенок из трех выживал и становился взрослым. Тогда мы были сильны — меньше числом, но сильнее духом. Даже тогда, когда времена изменились, когда нас стало больше, когда медицина и цивилизация изменила нас — все же некоторые из нас понимали истину. Чтобы быть сильными — нас должно быть меньше. Для слабых нет места. Лучше нуждаться в живой силе, чем вести на битву труса.
Слишком слабые. Всегда слишком слабые.
Подобно тебе, дочь.
Тиривайл взглянула на него, скользнув взглядом мимо чужеродной массы что разорвала его тело, глядя в лицо мужчины, который растил ее, высмеивая ее и насмехаясь над ней столько, сколько она могла вспомнить. Она сжала свой денн'бок в руке.
— Я не ваша дочь. — сказала она.
Такиэр вновь усмехнулся.
— Я это всегда говорил. Иногда я задумывался — не изменила ли мне мне твоя мать с другим.
Она изменила.