Темное, кривое зеркало. Том 5 : Средь звезд, подобно гигантам.
Шрифт:
— Что если мы попробуем снова, но лучше? Нам нужно торговать. Нам нужно помогать друг другу. Нам нужно знать о проблемах друг друга, и победах каждого из нас. Пограничные споры, и права на территории. Сколько рас сейчас осталось бездомными? Беженцы, бандиты, мертвые миры. Риск того, что где—то все еще остались ворлонцы, или того, что вернутся Чужаки.
Тут масса проблем с которыми надо разбираться. В наших руках осталась целая галактика, и на этот раз мы должны все сделать правильно. Может быть не такой Альянс, каким он был. Может быть, не единая
Его глаза вспыхнули.
— Сообщество. — проговорил он.
— Мы должны построить сообщество.
Куломани откинулся в кресле. Он напряженно раздумывал. Дэвид мог это заметить.
— И с чего мы могли бы начать? — поинтересовался бракири.
— После этого я планировал отправиться на Центаври Прайм. Я слышал, что там находятся и Г'Кар и Император Моллари, что они больны, но выздоравливают. Я собирался говорить с ними.
— Глупо. — хмыкнул Вижак. Дэвид вздрогнул и взглянул на него. Тот чересчур долго молчал. — Путешествия опасны.
— И что теперь — мне надо махнуть на все рукой?
— Нет. — решительно ответил дрази. — Мы пригласим их сюда.
Она была сиянием, огнем, красотой, чудом и миллионом прочих вещей, для которых у него не было слов. Его кожу покалывало, когда он касался ее, и когда они целовались в его разуме вспыхивали странные картины.
Она пыталась объяснить ему когда—то, давным давно, на что это похоже — когда два телепата занимаются любовью, но он никогда не был особо одарен, как телепат и никогда не достигал того мгновения совершенного блаженства и близости, которое она описывала.
Теперь он познал этот миг.
Потом он плакал. Потом они разговаривали. Он не мог вспомнить большую часть разговора, но что—то из ее слов потом всплывало в его памяти. Во снах он вспоминал все в мельчайших деталях, но просыпаясь всегда забывал все вновь.
— Я думал ты умерла.
— Не умерла, просто изменилась. Мы сделали это.
— Сделали что?
— Все это. Мы уничтожили Сеть, освободили рабов. У нас есть свой собственный дом. Место для телепатов, телепатов всех рас.
И...
— Я так люблю тебя. Я видел сны об этом, год за годом, ту тварь которая вышла из портала, который мы создали, Абби кричащую тебе, и...
— Тебе это больше никогда не приснится.
— Я знаю... Знаю.
И...
— Они тоже ушли. Все они. И они тоже не вернутся назад. Мы... мы думаем, что все они погибли. Мы пытались использовать несколько врат из тех, что остались после ворлонцев, чтобы заглянуть в их вселенную, и... они работают не очень, но то, что мы увидели... Это прекрасно. Там все живое, только что рожденное, словно в Эдеме. Надеюсь что мы сможем однажды восстановить какие—нибудь из врат и пройти туда, чтобы увидеть все воочию.
— Надеюсь, вы этого не сделаете.
— Почему?
— Некоторые мечты должны остаться мечтами.
И...
— Для меня нет там места, верно? В этом вашем новом мире. Я недостаточно подобен вам.
— Нет. Прости...
— Нет, я понимаю. Я всегда это понимал. У тебя есть твой собственный новый мир, и... у тебя есть он. Вы... вы... вместе... снова?
— Да. Он принял то, что случилось с Абби. Он сказал, что он бы сделал то же самое. Я не знаю — легче от этого или нет.
— Ты заслужила счастье.
— Я счастлива. Ты помнишь кое—что, о чем мы когда—то спрашивали друг друга. Не помню, кто задал вопрос первым, но...
"Возможно ли чтобы мужчина одинаково любил двух женщин?"
"Если возможно то, что женщина одинаково любит двух мужчин."
И может ли быть это вообще.
И...
— Мне пора.
— Знаю.
— Ты больше не увидишь меня.
— О, я думаю что увижу.
— Как?
— Во снах.
И...
Конечно она ушла, как и сказала. Он не мог плакать, и он не мог увидеть ее, но все равно он отвел взгляд, и не заметил, как она, исчезая, осторожно проводит ладонью по животу, а по ее светящемуся лицу скользит легкая улыбка.
Его руки тряслись и он одевался медленно. Потребовалась вечность, чтобы застегнуть пуговицы на его мундире. Ему часто приходилось останавливаться и отдыхать, его дыхание сбивалось на хриплые одышливые всхлипы. Когда он закончил — он помедлил, глядя в зеркало и ужаснулся тому лицу, которое смотрело на него.
Лондо Моллари был стар. Нет, хуже того. Он был мертв. Он должен был быть мертв. Его смертная греза наступила и прошла, а он все еще был жив, пережив руки Г'Кара по какой—то случайности или насмешке судьбы, он должен был умереть. Они оба должны были умереть. Так ему грезилось.
Он понимал, что это должно было быть освобождением — знать, что он пережил то, что должно было стать его смертью, но он не чувствовал себя свободным. Пожалуй, это даже пугало. Когда он знал обстоятельства его смерти — он чувствовал себя почти бессмертным. Теперь же... теперь он болезненно осознал, насколько он был смертен.
Он мог бы стать последним. Это было даром его народа, грезы приносящие видения о том, когда они умрут, но этот дар уходил. Пророчиц сейчас совсем уже не стало. Телепатов было немного, и становилось все меньше. Кто—то, как его племянник Карн, Вир и прочие, никогда не видел смертной грезы. Как и Джорах, если уж на то пошло.
Он получил сообщение о смерти Карна в бою, и об отставке Джораха. Он не мог его винить и он его понимал. Казалось что все молодые умерли, и остались лишь старики, что озирались по сторонам погасшими глазами и спрашивали — куда же все ушли. Карн и приемыш Джораха, Линдисти... брак между ними, который когда—то обговорили они с Джорахом, много лет назад.
Он, наконец, отвернулся от зеркала, и он знал что должен сделать. Он откладывал это так долго, как мог, но больше это ждать не могло. Он обязан был нанести один, последний визит — его другу. Наверное, последнему другу, который у него остался.