Темное прошлое прекрасного принца

Хмельницкая Ольга

– Да, трусы! – спохватилась девушка с сосульками. – Эта моя подруга махнула на все рукой и напялила жуткие длинные панталоны. Шерстяные, застиранные и с допотопными резинками внизу! И стала так ходить!

– Правильно, – сказала дама в бигуди и поплотнее запахнула цветастый халат на обширной груди, – так теплее, особенно зимой. А что самое главное? Здоровье!

– Конечно, в чем же еще ходить? – подхватила женщина с пучком.

Дядя Миша саркастически хмыкнул.

– На месте подруги я бы просто завел себе любовника,

и все дела, – сказал он.

– Фу! – дружно накинулись на него женщины. – Любовника? Завести? Это что, собака? Животное домашнее? Попугайчик, чтобы его заводить?

Дядя Миша ошарашенно молчал.

– Любовник не понадобился, – торжественно объявила девушка и рукой попыталась разлохматить жирные сосульки, придав им более приличный вид, – потому что когда муж увидел эти панталоны, он до крайности возбудился.

– О! – вздохнула дама в цветастом халате.

– Какая прелесть! – умилилась женщина с пучком.

В этот момент двери квартиры Ксении Дюк распахнулись, и в проеме показался голый по пояс молодой человек. Толпа ахнула и подалась вперед, чтобы лучше видеть.

– Пап, не нервничай! Ну чем они могут заниматься, кроме продюсирования своих артистов? – махнула рукой Полина.

– Как чем? Сексом! – горестно воскликнул Сусанин.

Проснувшаяся птичка чирикнула еще раз, уже звонче.

– Какие глупости, – хихикнула девушка, – из того, что мама лобызает снимок с физиономией шефа, еще не следует, что шеф готов лобызать снимок с физиономией мамы.

– Следует! – жарко возразил Петр Петрович. – Моя жена – умница и красавица!

– Папа, – сказала Полина, – ты когда-нибудь был у мамы на работе в этом их продюсерском центре?

– Нет. А что?

– А то, что там ходят толпы – непобедимые армады просто – смазливых длинноногих девиц, и все до одной мечтают соблазнить Рема. Желающих – навалом. И все, как на подбор, юные красавицы. А наша мама… Ну, ты и сам знаешь. Она, конечно, очень красивая, очень интеллигентная и очень умная, но…

– Главное – душа, а не возраст!

– Ты прав, папа, – легко согласилась Полина, – тут никто не спорит, главное – внутреннее содержание. Но что-то я не очень-то верю в то, что Фильчиков готов отвергнуть толпу полуголых красоток в пользу нашей мамы. Конечно, это замечательно, что ты считаешь свою супругу привлекательной, но уверяю тебя – для продюсера Рема Фильчикова она просто толковый бухгалтер.

После этих слов Сусанин немного повеселел.

– Ладно, – сказал он, – но все равно Рема надо убить, а то мало ли что? А вдруг он присмотрится к нашей Ваське получше и поймет, что она – настоящий бриллиант.

– Конечно, убьем, – подхватила Полина, – обязательно, как и договорились.

– И Майю, – добавил Сусанин.

– Да.

– И будет нам счастье.

– Угу. Нам чужого не надо, но своего мы не отдадим ни пяди.

Птички за окном уже пели вовсю, приветствуя новый день.

– Все женщины увлечены Коэльо, ужас, – скривился Роман, заглядывая за обложку книжки, которую Майя читала, лежа в постели, – лучше бы ты поспала.

– Не могу, – вздохнула девушка, – куда-то сон ушел. И мучают дурные предчувствия.

– Я в предчувствия не верю, – пожал плечами Рома.

– Несмотря на то, что ты часто пишешь про вещую душу в своих стихах?

– Так это ж я для красного словца.

– Ну надо же, – сказала Майя, – а я думала, что ты веришь в знаки, в путь и в судьбу.

Роман взял из рук Ватрушкиной тоненькую книжицу и повертел в руках.

– Удивительно, – сказал он, – как это Коэльо ухитрился прославиться, написав такую тонкую книжицу. Тут же всего двести страниц. Впрочем, количество не всегда переходит в качество.

– Конечно, качество не зависит от объема, – кивнула Майя, – поэта, например, может сделать знаменитым одно стихотворение. Мал золотник, да дорог. Для того чтобы войти в историю, иногда достаточно сказать всего одну фразу, которая станет крылатой.

– Типа – «хотели как лучше, а получилось как всегда»? Или – «хуже водки лучше нет»?

– Ха-ха! Точно! Кстати, Коэльо отлично пишет, зря ты не читаешь его книг.

Майя села на кровати и закуталась в одеяло.

– Сомневаюсь, – скривился Роман, – что он пишет так уж хорошо. Все-таки это не элитарная проза, а ширпотреб.

На слове «ширпотреб» Тряпкин сморщился, как будто ему в нос попал перец. Он ужасно не любил ширпотреба, тем более культурного.

– В чем дело? – тихо спросил Игорь, стоя в дверном проеме.

Его обнаженный торс напоминал своим совершенством статую Аполлона Бельведерского. Вокруг бедер у Пуканцева было обмотано банное полотенце.

– Какой красавчик, – восхитилась женщина с пучком.

– Вылитый Майк Тайсон, – вздохнул слесарь.

– Он такой клевый! Я мечтаю взять у него автограф! – взвизгнула девушка лет шестнадцати.

– А по телевизору он симпатичнее, – фыркнула дама в цветастом халатике.

– Это потому, что по телевизору он потный, а сейчас – мытый, – заступилась за Игоря женщина с пучком.

– И ноги у него – как у Майка Тайсона, – пробормотал слесарь, разглядывая икры Игоря, торчавшие из-под полотенца.

– Я хотел бы знать, в чем дело, – снова повторил Пуканцев, обозревая толпу. – Что вам нужно?

Плотная масса соседей подалась назад, отступая от Рема и Василисы.

– Мы можем войти? Надо поговорить, – сказал Рем.

– Да, у нас дело! Мы вас надолго не задержим, – подхватила верная Василиса.

Игорь нехорошо улыбнулся и сделал шаг назад.

– Пожалуйста, – сказал он, – проходите.