Темное прошлое прекрасного принца
Шрифт:
– Можно присесть? – спросил Чабрецов.
– Конечно, – согласилась Алена, – пойдемте на кухню. Кофе будете?
– Буду, – сказал Денис, знаком показывая двум молодым людям в форме, чтобы подождали его на лестнице.
Он сел на табурет, вытянул ноги, закурил и стал ждать, когда в турке сварится кофе. Когда кофе сварился, Алена налила темно-коричневую жидкость в маленькую белую чашечку и поставила ее на стол перед Денисом.
– Убита Полина Тряпкина, – сказал Чабрецов, внимательно глядя на Алену.
– Да что вы?! –
– Согласен, прямо-таки удивительно, – невесело усмехнулся Денис, не сводя с Ватрушкиной настороженных глаз. – Тем не менее сегодня утром ей перерезали горло.
– Может, она покончила с собой? – предположила Алена, пожав плечами. – От нее, насколько я знаю, ушел муж. Она, скорее всего, не выдержала удара. Того, что ее жизнь лишилась смысла. Она очень любила и опекала его.
Девушка налила вторую чашку кофе – для себя. Денис спокойно ждал.
– Насколько я знаю, у нее не было ни одного врага, – наконец сказала Алена, прижимая ладони к круглым щекам. – Ни одного! Я даже представить не могу, кому могло понадобиться ее убивать. Разве что это связано с работой?
– О работе я поговорю с ее коллегами, – сказал Чабрецов, доставая блокнот и авторучку. – Расскажите мне о ее семейной ситуации.
«Я ей еще самого главного не сказал», – подумал Денис, который вообще любил придерживать главные козыри для решающего удара.
Алена молчала, глядя в стол. Чабрецов прямо-таки физически почувствовал ее замешательство.
– Почему вы пришли ко мне? – наконец спросила Ватрушкина. – Поговорите лучше с ее бывшим мужем. Или с родителями.
– Я все же попросил бы рассказать об этом вас, – сказал Денис, не отвечая на ее вопрос.
– Ну, все очень просто, – вздохнула Алена, – у Полины Тряпкиной был любимый муж Роман. Поэт, причем, как она уверяла, жутко талантливый. Я, правда, особого таланта у него не замечала, мне его стихи казались… обыкновенными. Но Полина считала, что он умница, красавец и гений. Он не работал, его содержала жена. Впрочем, он все время писал стихи, так что Роман был некоторым образом занят. Правда, произведения его никто не печатал, он издавался только за свой, – вернее, за Полинин – счет. И вдруг Роман ушел жить к другой женщине, ее бывшей подруге. Для Полины это стало, насколько я знаю, ужасным ударом. Возможно, она свела счеты с жизнью сама и это вовсе не убийство.
Алена взяла ложечку, насыпала в свою чашку сахар и размешала его.
– Напоминаю, ей перерезали горло, – повторил Денис. – Это не самоубийство. Кстати, как звали женщину, к которой ушел муж Полины?
– Майя Ватрушкина, – ответила Алена, – я ее старшая сестра. И я не верю, что вам это неизвестно, иначе зачем бы вы пришли ко мне? Конечно, вы здесь из-за того, что муж Полины в свое время ушел к Майе.
– Конечно, – кивнул Денис.
«Но это не единственная причина», – добавил он про себя.
– За окном растут цветы-ы-ы-ы, в них много густоты-ы-ы-ы…. а руки мои пусты-ы-ы-ы и дрожат письмов листы-ы-ы…
Валерий пел. Ксения ужасалась.
– Да хватит наконец тянуть эти ужасные «ы», – сказала она, – кроме того, не «письмов», а «писем».
– Ты еще и зануда! – обиделся рокер. – Мало того, что тощая, мало того, что босая, мало того, что не дает мне спать и отказывается бежать за пивом и едой, так еще и песни мои ругает, – проворчал он, отставляя гитару в угол.
– Ладно, пой дальше.
– Не буду! У меня все настроение пропало.
– Спой, птичка.
– Ты еще и издеваешься?
– Ни в коем случае, – замахала руками Ксения, – хочешь, я спою тебе твою песню? Только слова немножко поменяю – мелодия у тебя как раз ничего, плохая, конечно, но не слишком, а вот стихи… Стишки, извини, совсем никуда. Прям «пакля-рвакля-шмакля».
– Ну спой, – подавленно проворчал Валерий. – Если бы ты знала, как я замучился оттого, что никто не хочет слушать мои песни, никто! У меня не душа, а сплошные графские развалины.
Ксении немедленно стало его жаль.
– Еще раз прошу – подумайте, кто мог хотеть смерти Полины, – попросил Чабрецов.
– Спросите это у ее отца, Петра Петровича Сусанина, вашего, если не ошибаюсь, бывшего коллеги. Или у ее матери, Василисы Николаевны. Кстати, мы встречались с ней сегодня ночью.
Глаза Чабрецова округлились.
– Вот как? – спросил он. – Вы встречались ночью с матерью потерпевшей?
– Это не имеет никакого отношения к убийству, – быстро ответила Алена, – мы общались на профессиональные темы.
– Очень интересно, – озадаченно пробормотал Чабрецов. – Ночью? На профессиональные темы? Вы общались вдвоем, с глазу на глаз?
– Нет. Со мной был Олег, спортивный врач футбольной команды «Шпалоукладчик», а с Василисой Николаевной – Рем, глава продюсерской компании. Мы с Олегом уговаривали Игоря Пуканцева помириться со своей подругой Ксенией Дюк, потому что из-за разлуки он чах, худел, болел и не мог играть в футбол.
– Они помирились? – спросил Чабрецов, делая пометки в блокноте.
– Да. А вы знали об их ссоре?
– Вся страна знала, – кивнул Денис.
– Они помирились. Игорь приехал к Ксении, и у них все наладилось. Там и проблема-то была смехотворная. Извините, не скажу какая, это к делу не относится.
Чабрецов кивнул и что-то записал.
– Но когда мы ехали с врачом назад, то я увидела мчавшуюся на всех парах «Лачетти» матери Полины. Олег предположил, что она едет к Ксении. Мы развернулись и поехали за машиной Сусаниной. И действительно – оказалось, что Рем и Василиса Николаевна приехали за Дюк, потому что она решила выйти замуж за Пуканцева и завершить артистическую карьеру, а они хотели уговорить ее этого не делать.