Темное время суток

Уже не человек. Ломает, корежит плоть, рвет сухожилия, раздвигает кости. Разум меняется, раса меняется. И где-то рядом — сотни, тысячи братьев и сестер, девушка, приобщившая тебя… Шерсть. Острые клыки. Ты думал, это кино, глупые сказки, но вот оно, нашествие, и ты часть его. Нет ярости, нет безумия. Этот мир уже не твой, этот мир еще не твой. Ты должен взять его. И ты не один.

Наступает время жрать.

Темное время.

С меча Леа стекала кровь. Капала на брусчатку. Брезгливо поморщившись, Леа шагнул к туше зверя и начисто вытер клинок о шкуру. В нескольких шагах справа Рамон перезаряжал «аграм». Помповое ружье лежало у ног вожака — длинноволосого парня с пирсингованной левой бровью и недельной щетиной на лице. Рамон был одет в кожаную куртку с металлическими накладками, камуфляжные штаны и кроссовки.

Лезвие отразило свет луны.

Яростным голубым огнем полыхнули иероглифы. Охранные иероглифы, выбитые монахами Храма Утренней Радуги.

Нести добытую провизию выпало Мумику и Даздре. Не так уж и много — два рюкзака, набитых рисом и консервами. Долговечными армейскими консервами — такие не портятся годами.

А вокруг громоздился Родевиниум. Узкие кривые улочки, трехэтажные кирпичные дома, темные арки, глухие дворы… Слепые глазницы окон. Разбитые уличные фонари. Ни единого огня. Черный город. Зверь, готовящийся к прыжку.

Булыжная мостовая залита кровью: лужи черноты на сером фоне. Врастают в безжизненное небо туши перевертов. Четыре холма шерсти, костей и мускулов. Пятый холмик — откатившаяся голова, срубленная Леа. Матерые хищники, два вермедведя, волк и песчаный кот — из тех, что Рамону доводилось встречать в пустынях Ржавчины. Значит, нездешний. Первая волна. Основатель колонии.

Рамон поднял голову.

Косматую медвежью голову, выскалившуюся рядами острых зубов. Каждый — с человеческий палец. В остекленевших омутах зрачков тонули звезды.

— Крупная особь, — сказал Рамон.

Звезды промолчали.

Мумик поднял две канистры с 95-м бензином. Что-то прогудел.

Пора идти.

Рамон нагнулся за помпой. Достал из кармана куртки коробку с патронами. Вогнал первый.

— Я вас догоню.

Мумик с Даздрой направились к узкому каньону главной улицы. Чуть в стороне, держа меч обратным хватом, заскользил Леа. Именно заскользил, по-другому не назовешь. Мягко и плавно.

Рамон отбросил коробку и побежал следом. Рысцой, слегка пригнувшись. «Аграм» он убрал в кобуру.

Отряд вдвинулся в щель улицы.

Рамон внимательно следил за крышами и балконами. В городах переверты атаковали оттуда. В прыжке или спустившись по стене. Некоторые висели на карнизах, вывернув шеи, и ждали…

Но сейчас было тихо.

И это настораживало.

— Перекроют выход, — раздался хриплый шепот Даздры. Девушка тяжело дышала. — Стянутся к башне и там нас перебьют.

— Умолкни, Дэз.

Дома расступились, и группа застыла на перекрестке. Справа и слева — запыленные витрины бутиков и продовольственных лавок, угрюмые силуэты погруженных в летаргию светофоров. Распахнутые в мунковском крике пасти подземного перехода.

— Вперед! — рявкнул Рамон.

Когда перекресток остался позади, все вздохнули свободнее. Против ожиданий из перехода никто не полез.

На развилке, у полуразрушенного «треугольного» дома, свернули налево. Булыжная мостовая влилась в ленту щербатого, растрескавшегося асфальта. Старинные кирпичные дома уступили место панельным пятиэтажкам, ощетинившимся скелетами антенн.

Света не было и здесь.

Леа сменил уставшую Даздру.

— Дотащишь? — спросил Рамон у Мумика.

Тот кивнул.

Понятливый.

В сложившейся ситуации руки вожака должны быть свободными. Руки лучшего в слое охотника на перевертов.

Зашагали, не сбавляя темпа.

Сторонний наблюдатель удивился бы. Где тачка? Ведь один из этих ребят несет бензин. Следовательно, где-то за городом стоит машина. Верно, стоит. И не одна. Плюс парочка байков. Да только не везде в Родевиниуме развернешься на джипе или «ладе». А на мотоцикле много не увезешь. И сопровождение за тобой не поспеет. Зато шума от тебя — на всю округу. Поэтому транспорт спрятали на заброшенном кладбище за городской чертой. Там же добытчиков ждали остальные. Те, кто прорывался к Форту.

Улицу пересекла железная дорога. Минут двадцать группа шла по рельсам. Спустившись с насыпи, взяли курс на чернеющий отросток башни.

Родевиниум закончился внезапно.

Вот был город, и вот уже пустырь. Слева — уродливые приземистые бараки и склады, справа — похожая на шахматную ладью водонапорная башня. За ней — пологий спуск на кладбище.

В траве трещали цикады.

Рамон выругался, споткнувшись о кирпич. Похоже, здесь что-то строили. Еще до вторжения. В сердце пустыря, поросшем мхом и сорняками котловане, мирно разваливался цокольный этаж сгинувшей эпохи.

Рамон двинулся первым, в обход. Стараясь держаться от развалин как можно дальше. Выглянувшая из-за туч луна осветила бритый череп Даздры, хищно изогнутые клинки когтей.

У башни их ждали.

Полина и какой-то хмырь в доспехах. В правой руке хмырь держал странного вида топор. Повеяло холодом.

— Кто это? — Рамон кивнул на спутника Полины.

— Азарод.

Хмырь выступил вперед.

— Он только из портала, — сказала Полина. — Выпал прямо на могилу. Призван в Форт, как и мы.