Темное время суток

Бадевский Ян

— Смогу.

Надо же, заговорил…

Даздра уже оседлала свою «хонду». Полина газанула с места, ее «вепрь», смонтированный неведомо из чего очумельцами Ржавчины, вгрызся в летнюю мглу. Азарод и Ефимыч влезли на заднее сиденье «чероки», Рамон сел за руль. «Ладу» повел Хрон — он водил в любом состоянии.

Перед глазами Рамона стояли Дженнингс и Потанин. У одного был переломан позвоночник, у второго на горле зияла страшная рана. Но они двигались в толпе ходячего гнилья — к цели, заданной гребаным реаниматором. Азарод спас отряд, но этой картины Рамон не мог ему простить. Не мог забыть приятелей, обращенных в расходный материал.

По проселочной дороге выехали на сороковую автостраду.

Свет

фар выхватил надпись «RODEVINIUM», перечеркнутую красной линией.

День

Рамон плюнул в костер. Слюна зашипела на тлеющих головешках. Это даже не костер, подумал Рамон. Это полутруп. Пепелище.

— Зря.

Рамон не обернулся. Он почувствовал Азарода задолго до его приближения. Гнетущее давление, нечто тяжелое, мертвящее опережало своего хозяина.

— Доброе утро.

Никита по прозвищу Рамон занимался своим обычным делом — чистил пистолет. Детали были аккуратно разложены у его ног на промасленной газете.

— Огонь. Опаснейшая из четырех стихий.

Рамон хмыкнул.

— Брось свои заморочки.

В спину повеяло холодом.

— Как знаешь.

Рамон не ответил. Он любовно осматривал свое хозяйство. Затвор, казенник, магазин на тридцать два патрона девятого калибра… Не самое убойное, но самое быстрое оружие из его арсенала. Модификация «аграма». Или прототип. Никита не разбирался в таких тонкостях. Ему нравились три вещи: удобство, скорость, универсальность. Рукоять идеально ложится в ладонь. Не привлекает внимания под одеждой, что особенно важно в городах. Скорость… А как же, ведь это пистолет-пулемет. Хочешь — очередь, хочешь — одиночный режим. Еще — пули. Ты их переделываешь, и они подходят.

Собрать — дело нескольких секунд. Щелчок.

Азарод неспешно обогнул пепелище и присел на гладкий, вросший в землю валун. Перед Рамоном был рослый, крепкого сложения мужик. Длинноволосый, но гладко выбритый. Совершенно седой, хоть и не старик. Вытянутое, заостренное лицо. Он носил высокие, до колен, сапоги и кожаный доспех, обильно проклепанный и наверняка заговоренный. Бледные пальцы покоились на рукояти того, что сам некромант называл рунным топором. Тяжелая двуручная секира, весьма необычная по форме. Полумесяц лезвия плавно переходит в шип, отчасти исполняющий роль гарды и берегущий руки хозяина; три острых шипа вместо второго лезвия; пирамидальный набалдашник, в глубине которого проскакивали порой искры дремлющих сил; сталь обильно усеяна черными, словно из запекшейся крови, письменами. Рунами.

Некромант присоединился к группе у заброшенного еврейского кладбища близ Родевиниума. Там был особенно жестокий бой, Рамон потерял двоих. Так что умения новичка оказались решающими. Он был могучим колдуном, этот аристократичный выродок и любитель мертвечины. Рамон относился к Азароду настороженно, но понимал, что без него до Форта не дойти. Переверты сожрут.

— Ты спишь в доспехах? — Никита на секунду отвлекся от трудов.

— Стараюсь.

Даже глазом не моргнул.

— Думаешь, поможет?

— Помогало.

Рамон усмехнулся. Взяв очередной патрон с серебряной головкой, вставил его в магазин. Предпоследний. На газете ждали своего часа раскуроченные братья-близнецы патрона, напильник и необработанные кусочки серебра. Рамон вздохнул и потянулся к напильнику.

— А заговор не пробовал?

Рамон вновь отвлекся.

— Шутишь?

Нет. Азарод говорил вполне серьезно. Он вообще шутил редко и как-то черновато. Издержки профессии, что ли.

— Заговоренные болты, стрелы, дротики, — продолжал некромант. — Пули. Гораздо эффективнее аргента.

Серебро, если верить таблице Менделеева — аргентум. Азарод окрестил сей полезный

металл по-своему. Аргент. Так это называется в его мире. Странном мире, не менее странном, чем тот, что вокруг.

— Никогда не пользовался. Знаешь, Азарод, я привык доверять… старым методам. Проверенным.

— Проверь этот.

Рамон покосился на газету. В обойме не хватало одного патрона. Работать не хотелось.

— Хорошо. Давай, бормочи свои заклинания. — Он потянулся к рюкзаку за запасной обоймой. С новенькими, заводскими патронами. Бесполезными здесь. Выщелкнул один, протянул колдуну. Или ведуну. Черт их разберет, компания та еще подобралась.

Некромант положил цилиндрик себе на ладонь. Для этого ему пришлось расстаться с рунным топором. Да, никто здесь не выпускает оружия из рук. Оружие — вторая натура. Даже днем.

Губы Азарода зашевелились.

Рамон поднялся и зашагал к реке. Проверить посты, умыться.

Лагерь расположился на островке, соединенном с правым берегом Нимана широким каменным мостом. По этому мосту они и въехали — на размалеванном языками пламени джипе «чероки», убитой, ржавеющей «ладе» и разнокалиберных байках. Машины поставили так, чтобы загородить дорогу, мотоциклы — чуть поодаль. Дежурные заступили на вахту. До полуночи — Леа и Рамон, после полуночи до трех — Азарод и Полина, с трех до рассвета — Хрон и Мумик. Очередь Кадилова и Даздры еще не наступила…

Восемь человек. Все, что осталось от отряда из сорока семи беженцев, возомнивших себя охотниками.

Хрон сидел на капоте джипа и пил вермут. Вообще, он пил все, что горит, за что и получил свое прозвище. Этот невзрачный с виду мужичок в замызганном спортивном костюме с надписью «odedas» работал на спиртосодержащих жидкостях и никак не производил впечатления бойца. До поры до времени. Как и Никита, он предпочитал пользоваться огнестрельным оружием, а именно — охотничьей двустволкой, доставшейся в наследство от отца. Хрон давно не стригся, отрастил усы и бороду, от него всегда разило перегаром… Его напарник, Мумик, напротив, никогда не пил. Раньше Мумик был учителем физкультуры, кандидатом в мастера по волейболу, но однажды что-то случилось. Мумик поседел и перестал разговаривать. Зато стал видеть многое из того, что недоступно обычным людям. И без того худой, он высох окончательно, на него стало страшно смотреть. Присутствие перевертов Мумик фиксировал безукоризненно. Чуял их лучше всякой собаки. Потому, наверное, и жил по сей день. Сейчас Мумик дремал, сидя на рюкзаке и прислонившись к кузову «лады». У его ног валялись окованные серебром кухонные ножи.

Если Мумик спит — все в порядке.

— Утро доброе, — сказал Рамон.

Мумик сонно замычал.

Хрон кивнул, сделал движение бутылкой. На, мол, угощайся.

Рамон привычно отказался.

Ритуал…

Лето выдалось пасмурное, некрасивое. Дожди шли неделями. А вот накануне распогодилось, выглянуло солнце. Сегодня и луж не осталось. Земля сухая, день обещает быть жарким.

Заслышав шаги, Даздра приподнялась на локте, выдвинулась из спального мешка. Она всегда спала возле своей «хонды», как и Полина, в принципе. За исключением последних дней, ведь Полина спит с тобой. О Даздре сложно сказать что-то определенное. Она родилась и выросла в срезе с примитивными средневековыми технологиями. Что отчасти роднит ее с Азародом и Леа… Отчасти. Даздра вдоволь побродила по параллелям, в одной из них ей выковали когти, в другой девушка добыла байк. Свое настоящее имя она скрывала — чтобы не привлечь злых духов. Стрижка — налысо, висок украшает татуировка клана.