Темногорье
Шрифт:
– Да что я такого сказала?! – сорвалась Катя. – Тоже, ценность великая. У нас в классе почти все девочки попробовали.
– Даже не думай! – заорала мама. – Я тебе запрещаю.
И тут Катя высказала все, что давно думала:
– Да иди ты! Что ты вечно ко мне лезешь?! Только попробуй запретить! Мне скоро уже шестнадцать исполнится. Я узнала: подам в суд на определение, что я эмансипированный подросток. Буду делать, что захочу, а ты мне – алименты платить.
Мама замерла. Смешно получилось: вот она округлила щеки, собираясь ответить, воздух изо рта вырвался, а звуки остались. Точно забыла, что
– Катя, ты понимаешь, что говоришь? – повторила она.
Катя взвилась в воздух, словно сорванная пружина.
– Я все продумала! А ты постоянно мешаешь. Думаешь, я совсем дура?! Отстань от меня!
Мама тоже подскочила:
– Не смей! Слышишь?!
Катя выплеснула накопленное раздражение:
– Ненавижу! Если бы ты знала, как я тебя ненавижу!
И тут мать отвесила ей пощечину. Еще и еще. Катя схватилась за щеку: та горела, словно от крапивы. Не сказав ни слова, она выбежала из кухни.
Глава вторая
Плацкартный билет
Весь вечер ее колотило от злости: как мама посмела поднять на нее руку?! За что? Что Катя такого сказала?! Что ненавидит? Так понятно же, что случайно вырвалось. Просто не выдержала. Вечно придумаешь что-то классное, а мама все испортит. Но ничего, мать еще пожалеет. Ей придется долго вину заглаживать. Катя сидела в обнимку с подушкой. Слезы застряли, не в силах прорваться. Она с хрипом дышала, подавившись рыданиями, не хватало воздуха. Уснула далеко за полночь, пообещав себе, что не простит мать никогда.
Утром Катя проспала школу – мама не разбудила. В недоумении вышла из комнаты, но оказалось, мать уже ушла на работу. Ни записки, ни приготовленного завтрака – ничего. Неужели обиделась? Не может быть! Это ей, Кате, следует обижаться. Ударили ее ни за что ни про что. Она наспех выпила чай с бутербродом и побежала на уроки, как раз успела к третьему. Вернувшись домой, дернулась позвонить: у них с матерью была договоренность. Но раз они поссорились… Пусть поволнуется, все ли с ее доченькой в порядке. Глядишь, к вечеру сговорчивей будет. Но вечером мама, как ни в чем не бывало, прошла на кухню и приготовила еду. Для себя одной! И Катю не позвала. Делать нечего, пришлось проявлять инициативу.
– Я, вообще-то, есть хочу, – заявила Катя.
Мама спокойно посмотрела и ответила:
– Я узнавала. Раз ты эмансипированный подросток, значит, полностью готова к взрослой жизни: зарабатывать деньги, обслуживать себя. Так что действуй. Возьми и приготовь ужин. Сама.
Приехали…
В школе была тоска. Учителя, как под копирку, только и говорили, что об экзаменах. Что камеры в кабинетах поставят, что дежурить будут чужие преподаватели. Не спишешь, и не подскажет никто. Ага, так им и поверили. Учителям надо, чтобы класс экзамены сдал, вот пусть и выкручиваются, как хотят. Хотя иногда и Катя чувствовала нарастающее беспокойство: куда потом со справкой из школы? Но Светка успокоила: в крайнем случае можно на второй год в девятом остаться. Ничего страшного. Да и нечего об этом думать – скоро районные соревнования по баскетболу.
Несмотря на низкий рост, Катя давно занималась в школьной секции и была лучшей из нападающих. В спортивном зале она преображалась, словно скидывала маскировочный халат. Становилась напористой, активной и смелой – здесь
Прошло несколько дней. Мама так и молчала: ни здрасьте, ни до свидания. Катя ощутила беспокойство: а вдруг мама не остынет? Так и будет относиться к ней, как к соседке? А ведь скоро экзамены, выпускной вечер, и стоит подумать, что дальше. Мысли снова сбились на окончание девятого класса. Лучше бы засесть дома, но мать станет брюзжать, что надо получить профессию. Значит, колледж… В городе был только один, педагогический. После него и воспитателем в детский сад не устроишься – мест рабочих мало, мама как-то говорила. Значит, надо ехать в областной центр. Но не поедет же она одна! Дома так неуютно, она уже несколько раз пожалела о своей несдержанности. И как к маме подойти, не знает. И как быть с Вадиком? Тот несколько раз интересовался, приезжать ли. Катя пока тянет время, но нужно решать: да или нет. Что же делать? Катю осенило: надо сбежать из дома! Точно! Мать переполошится, поищет, попсихует, а когда доченька отыщется, сразу же на радостях простит и согласится на все. Осталось только все тщательно продумать.
У Светки родители как раз махнули во Вьетнам, можно спрятаться на несколько дней у нее. Подружка не выдаст, прикинется, что не в курсе. Она подошла к Светке на перемене и завела разговор. Та сразу же откликнулась:
– Здорово, Кэт! Сама придумала?
Катя самодовольно кивнула.
– Прикольно! Надо будет и мне на вооружение взять, если предки заартачатся. А твоя мать у меня искать не станет?
Катя замотала головой: она все продумала. Купит билет до какой-нибудь станции, дома записку оставит, пустит по ложному следу. Светка дала «добро».
Сразу же после школы Катя поехала на вокзал. В маршрутке работало радио: «В Темногорье отмечают необычно раннее цветение каштанов в этом году. Весь город утопает в белоснежных свечах…» Катя заинтересовалась: она никогда не видела цветущих каштанов. В их городке только тополей полно, а от них лишь пух, ничего красивого. Катя добралась до вокзала и пошла к кассам. Судя по расписанию, поезда в городке останавливались редко. Елки, надо было дома в Интернете посмотреть направление и стоимость билетов – ее личная копилка изрядно похудела за последние дни.
– Девочка, тебе чего? – окликнула кассирша.
В голове всплыло название города – Темногорье. Классно было бы смотаться туда и посмотреть на цветущие деревья. Правда, ехать она никуда не собирается, но вдруг…
– До Темногорья билеты есть? – спросила Катя.
Кассирша посмотрела на монитор и ответила:
– На завтра, один плацкартный билет.
По деньгам хватало купить и туда, и обратно. Но обратный Катя не собиралась брать, ведь это для отвода глаз. Она протянула паспорт и деньги и купила билет.