Темногорск
Шрифт:
Дверь хлопнула громко, пронзительно, как будто дом хотел крикнуть ему вслед: «Не уходи!»
Синий красавец– «Форд» застыл у калитки. Роман швырнул узел на заднее сиденье. Но вместо того, чтобы сесть за руль и уехать, пошел по улице, все убыстряя шаги. Казалось ему – кто-то зовет его, негромко, но настойчиво, и тянет за руку, ведет за собой.
Колдун остановился возле старого гнилого забора. Домик знакомый, в детстве (да и в юности тоже) забегал он сюда не раз. Женщина в черном кожаном пальто и в модных сапогах на шпильках, стояла в углу двора и молча смотрела на горящий костер. Пламя резвилось на славу, рвалось вверх, пытаясь достать до голых
– Глаша! – окликнул бывшую русалку Роман.
Та вскрикнула и оглянулась. Увидела его – вытянула вперед руку, попятилась. Ужас отразился на ее лице.
Роман толкнул кособокую калитку.
– Не надо! – закричала Глаша.
То, что сгорало сейчас в костре, затрещало, брызнули искры, повалил густой дым.
Глаша кинулась в дом, захлопнула дверь.
– Уходи! – донеслось из дома.
Роман шагнул к крыльцу, но ветер подхватил дым костра и швырнул ему в лицо.
Водный колдун задохнулся.
Лишь на миг. После купания в реке даже огонь – не только дым, бессильный спутник огня, – не мог с ним сладить.
Роман взлетел на крыльцо, дернул двери, распахнул.
– Уходи-и! – в сенцах Глаша забилась в угол между ведрами и пустой бочкой.
Свет, падавший из маленького окошка, отсвечивал тусклой бронзой на ее волосах.
– Что случилось, Глаша, почему ты меня боишься? – Роман остановился у порога. – Разве мы с тобой не друзья… поверь, я зла не держу.
– Я волосы сожгла… – зубы Глаши выбили дробь.
– Какие волосы? – поначалу не понял Роман.
– Твои… Ну те, что я когда-то состригла… ты сам просил… Помнишь?
Волосы… срезанные много лет назад. Волосы из прошлого.
– Зачем?! – закричал Роман, будто бывшая невеста вновь от него отреклась. – О, Вода-Царица, Глаша, я ж тебе слово вернул, а ты…
– Это плохо, да? – жалобно спросил Глаша. – Я не хотела, честное слово, мне Медонос велел…
Но Роман не слушал больше ее лепет: на крыльце кто-то был. Не человек – колдован. Оберег на пальце предупредил: берегись. Роман развернулся на каблуках, ударом ноги распахнул дверь. Алексей бы ударил лучше – спору нет – но Роман еще колдовской силы добавил. Колдован в кожаном плаще слетел с крыльца и растянулся на песке. Роман подскочил к поверженному прежде, чем тот успел подняться, и приложил зеленый камень оберега к его лбу. Колдован дернулся и обмяк. Белые глаза закатились. Дым пошел из-под кольца. Точно – некромант! Тот, кто любой стихии враждебен. Кто все живое в мертвое превращает. Что ему здесь надо? Речку Пустосвятовку отравить? Силы лишить?
Колдован попробовал что-то шептать. Дернул рукой. Роман изо всей силы сдавил запястья поверженного. Говорят, некроманты из смерти силу черпают. Вранье. Нет у смерти никакой силы. Вся силы – у жизни. Они живых, как воду, выпивают. Иринка! Чудодей! Ненавижу! Ярость поднялась в душе колдуна. Он вдавил волшебный камень в лоб колдовану. И вдруг почувствовал, что пальцы его касаются кожи на лбу поверженного: камень пропорол кость и вошел дальше – в мозг. Водный колдун отдернул руку. Обломки серебряного оберега торчали шипами. Камня в кольце больше не было. На лбу колдована рдела безобразная отметила – как вытравленное раскаленным железом клеймо. Роман поднялся. А колдован остался лежать на земле. Дышал тяжело, и время от времени то ли хрипел, то ли всхлипывал. Волосы его из блестящих и черных сделались седыми, а глаза приобрели зеленоватый оттенок – таким был пропавший камень на амулете. Да и черты лица Чебарова переменились. Как будто прежде колдован носил маску, а теперь она исчезла. Роман наклонился, ухватил прядь волос колдована, намотал на палец и дернул. Оторвал с ошметком кожи. Потом подобрался к костру с наветренной стороны, чтобы не попасть под очередной плевок дыма, и швырнул прядь в костер. Прошептал заклинание. Костер затрещал, будто в него плеснули водой, и стал гаснуть. Дым повалил гуще.
Роман с минуту смотрел на изуродованный оберег. Знать, не судьба ему этот перстень носить. Пролежал перстень много лет на дне Пустосвятовки, попал к водному колдуну ненадолго и вновь ушел. И простые вещи, случается, в руки не даются, а с амулетами сплошь и рядом такое происходит – покидают владельца в самый неожиданный момент. Почему – неведомо. Чувство было такое, будто верный друг распростился с колдуном навсегда.
Стоила ли месть потери кольца?
Неведомо.
Роман посмотрел на колдована. Тот лежал тихо, прикрыв глаза. Казалось, спал.
Водный колдун развернулся и пошел назад в дом.
Глаша сидела все там же – между ведрами и бочкой.
– Что ты сейчас сказала? Медонос?
– Ну, да…
– И что он велел тебе сделать? Мои волосы сжечь?
– Не… он велел мне твои пряди ему отдать. А я испугалась и в огонь их кинула.
– Это ничуть не лучше. Ты все пряди сожгла?
Глаша всхлипнула и прошептала:
– Одну оставила.
– Где?
Она вытащила из кармана бумажный пакетик и отдала колдуну. Надо же: волосы из прошлого. Воистину неведомо: где потеряешь, а где найдешь нужное, благодаря чужой глупости.
– Ты – молодчина! – в порыве благодарности Роман чмокнул Глашу в губы.
– Правда? Ты не сердишься?
– Очень сержусь, – вздохнул Роман.
Только что ему на Глашу сердиться, если и сам он облажался, вообразив, что силы оберега хватит некроманта прибить. И ошибся.
– Кстати, скажи-ка мне, Глашенька, если уж ты с Медоносом в такой дружбе, где он теперь проживает в Темногорске.
Роман почти не удивился, услышав ответ:
– В доме у Жилкова.
– Ты была в доме во время нападения? Это ночью, когда…
– Была, – спешно сказала Глаша.
– Что Медонос делал?
– Убежал из спальни.
– И все? – Роман едва не расхохотался.
– А потом вернулся. Чаю попросил.
– Глаша, вспомни хорошенько, очень прошу. Ты случайно у Медоноса кейс не видела?
– Какой кейс?
– Самый обычный. Ну, не совсем обычный. У него сбоку должна быть красная кнопка. Колдуны его иногда «ядерным чемоданчиком» из-за этой кнопки называют.
– «Ядерный чемоданчик»? – переспросила Глаша. – У Медоноса не видела.
– А у кого видела?
– Ни у кого…
– Но ты как-то странно мне ответила. Будто видела, но не у Медоноса, – настаивал Роман.
– Я не видела, я слышала… Меня тот человек, что в дом ворвался, спросил: «Где ядерный чемоданчик?»
«Нет, этого не может быть!» – хотел крикнуть Роман, но сдержался – лишь губу закусил.
Ближе к вечеру Гавриилу позвонил мэр Гукин.
Что звонит именно мэр Темногорска, глава Синклита определил безошибочно по разгневанным трелям звонков, но трубку снимать не стал. Все невысказанные упреки, требования, обвинения копились в телефонном аппарате, распирали его изнутри, пока, наконец, черная пластмасса не лопнула, не разлетелась расплавленными каплями по кабинету Гавриила.