Темные Дни
Шрифт:
– У моей дочери есть пунктик. Я боюсь, что вам придется дать нам немного больше, Лукас, - сказала мама. Она смотрела на него со смесью осторожности и трепета. Мы встречали довольно странный ассортимент нелюдей ежедневно, но Лукас, возможно, был самым старым, и самым знаменитым из всех. Один из семи смертных грехов? Моя мама могла бы начать фанатеть по нему.
Лукас молчал несколько секунд. Когда он снова заговорил, его голос был острым. Что-то темное, но решительное.
– Существует способ передать Грех кому-то еще.
Что за ерунда. Фигура. Это всегда что-то горячее, которое оказывается настоящей задницей.
– Давайте забудем на секунду, что ты только что сказал, это просто не имеет смысла, - я указала на него.
– Ты говоришь, что пожертвуешь этим бедным парнем, чтобы быть свободным? Удерживая тело, которое ты украл? Какой-то бред, тебе не кажется?
Он обернулся, прижав меня взглядом, что, хотя и было опасно, заставило запорхать бабочек в моем животе.
– Почему я должен думать дважды? Это было сделано за меня.
– Ты хочешь сказать, что ты человек, но все ещё грех?
– мама ничего не сделала, чтобы скрыть её скептицизм.
– Я говорю, что это тело было заражено очень давно, но оно мое. Оно всегда было моим, - он повернулся, чтобы посмотреть на меня.
– Я не крал его ни у кого.
Лукас Скотт был одной большой связкой сюрпризов, завернутой в хорошую упаковку. Но, если он говорил правду, и на самом деле человек, то что нам мешает спасти шестерых людей, а не семерых. Не огромная помощь, но у мамы и у меня должны были быть все возможности, которые мы могли получить, так как время уже тикало.
Я собиралась всё одобрить, но что-то ударило меня. Если Лукас был заражен Гневом, и это было его первоначальное тело, то почему он не получил его обратно, когда грехи возвратились в коробку?
– Подожди, - сказала я, снова вставая.
– Так не пойдет.
– Что ты имеешь в виду?
– спросил он.
– Ты сказал, что мой дедушка вернул грехи обратно в коробку в 1959 году. Он это сделал вовремя, чтобы спасти людей, которых они заразили?
Лукас колебался.
– Да. Все они были спасены.
– Тогда в чем твоя проблема?
– я обратилась к маме.
– Если бы он был человеком, а его тело было заражено, как же он оказался в коробке, если все остальные были спасены? Разве он не говорил, что грехи были возвращены вовремя, и люди получили их тела обратно? Почему он не был освобожден с остальными?
Он раздражительно посмотрел на меня, очевидно, я ткнула на дыру размером с планету в его истории.
– Моя ситуация отличается от них.
– Не обижайся, но это то, что все они говорят.
Я ждала, что он продолжит, но он этого не сделал.
Мама, видимо думала о том же, что и я, сказав:
– Мне нужно немного больше, чем это.
– Я не был захвачен Гневом, как другие, это было вынуждено. Он был присоединен к моей душе колдовством.
– Был присоединен к твоей
– Это не звучит фальшиво...
Его глаза широко раскрылись.
– Вы обвиняете меня во лжи?
– Я не знаю...ты врешь?
Мама послала мне предупреждающий взгляд, а затем повернулась к Лукасу.
– Пожалуйста, продолжайте.
– В 1882 году грехи были освобождены, Гнев инфицировал человека. Сына местного фермера. Он полюбил украденное тело, и все привилегии, которые пришли с ним, поэтому он искал способ сохранить их. Местные ведьмы разработали заклинание, чтобы передать его сущность кому-то еще.
– Я все еще не понимаю, - сказала я, чувствуя самый разгар разговора.
– Как же ведьма сделала это? Как она могла отделить его?
– Она сделала его человеком, лишив демонического аспекта его сущности и передала его мне, - он сверкнул на меня взглядом ложного сочувствия.
– Это то, с чем могла справиться только ведьма с огромной силой. Я понимаю, если это все слишком сложно.
Я открыла рот, затем закрыла его. У меня было чувство, что меня только что оскорбили. Вежливо оскорбленная, но все же. Униженная.
– Гнев и я обитаем в одном пространстве, - он постучал по своей груди.
– Мы соседствуют здесь. Я подвержен его слабостям, будучи привязанными к коробке и ограничениям, которые она влечет за собой, но, в отличие от других зараженных тел, я не марионетка. Я сохраняю контроль. В основном...
В основном? Это прозвучало как предупреждение на этикетке.
– Так это то единственное, что отличает тебя от других? То, что у тебя есть контроль?
Его выражение изменилось с раздраженного на «Я собираюсь пойти на почту».
– То, что отличает меня от других, я не принадлежу этой коробке. Я человек. Если время иссякнет, и грехи будут вызваны коробкой, они возьмут тела, которые заразили, с собой. Эти тела будут уничтожены, их души, их сущности питались от грехов. А потому что Гнев и я волшебным образом обитаем в одном пространстве, мое тело пощадили. Оно входит в своего рода застой, пока коробка не открывается снова, и мы не освобождаемся.
Мама мгновение изучала его. Я знала, что она делает, смотрит на язык тела. Дрогнул здесь, дернулся там. Что-то, чтобы показать, что он лжет.
– Итак, снова к моему отцу. Допустим, вы говорите правду, и он согласился на ваши условия. Он помог вам получить свободу в обмен на помощь захватить других. Что случилось?
Лукас нахмурился на меня, а затем посмотрел на маму.
– Я уверен, что когда Джозеф первоначально заключил сделку, он планировал предать меня, но мы сблизились. Подружились. Когда пришло время для блокировки коробки, мы решили перенести Гнев к человеку, который бы открыл его, священнику, который думал, что может использовать грехи для собственной выгоды. Это казалось подходящим наказанием для всех погибших.