Темные дороги
Шрифт:
За спиной появилась Джоди, я почувствовал.
– Не надо, чтобы продукты пригорали, – проговорила она.
– Ты уверена? – спросил я, не поворачиваясь к ней лицом. – В рецепте сказано: пока не подрумянятся.
Джоди подскочила поближе и положила на стол записку:
ДАРАГОЙ ХАРЛИ
НАДЕЮСЬ ТЕБЕ ЛУДШЕ
ТВОЯ СЕСТРА
ДЖОДИ
Встал с кровати я сегодня точно не с той ноги. К тому же во второй половине дня. И вид у меня был не очень.
Джоди не уходила.
– Чего? –
– К помидорам надо добавлять такие маленькие листочки.
– Извини. Шалфей закончился.
– Мама Эсме выращивает его у себя в саду.
Я продолжал помешивать в кастрюльке. К Джоди присоединилась Мисти. Девчонки принялись о чем-то шептаться.
– Ты прочел мою записку? – спросила Джоди.
– Да.
– Я от всей души.
– Спасибо.
– Пойдем в гольф-клуб?
– На работу наниматься?
– Что я тебе говорила? – прошипела Мисти.
Добавить соль и свежесмолотый перец. Варить на медленном огне десять-двенадцать минут.
– Свежесмолотый перец, – пробормотал я задумчиво и огляделся.
Взял мамину перечницу в виде фигурки амиша [20] , щедро бухнул перца и поставил мужика на место рядом с парной фигуркой – его женой в черном чепце и с корзинкой яблок. В мужских фигурках всегда был перец, в женских – соль. Черное. Белое. Грешное. Добродетельное.
– Мудак, – прошептала Эмбер.
20
Амиши – религиозное движение последователей Якоба Аммана возникло в 1693 году в Европе, но потом большинство амишей были вынуждены, спасаясь от преследований, эмигрировать в Америку, а оставшиеся в Европе постепенно вновь объединились с меннонитами. Амиши отличаются простотой жизни и одежды, нежеланием принимать некоторые современные технологии и удобства. В настоящее время большинство амишей проживает в США и Канаде.
По кухонному кафелю она шлепала босыми ногами, я слышал. Голая, что ли? Я украдкой взглянул в зеркальную дверцу микроволновки. Трикотажный лифчик от бикини и шорты с кружавчиками. Как я переживу лето, если она собирается разгуливать в пляжном наряде? Купальник, в котором она щеголяла в прошлом году, впечатался мне в память, словно Десять заповедей в каменные скрижали.
– Я предполагала всякое. У тебя не встанет, ты засунешь не туда. Но чтобы ты ее ударил! Меня ты никогда не бил.
– Ты о чем?
Я крутанулся вокруг оси и забрызгал ей весь голый живот томатным соусом. Она вздрогнула, в голубых глазах мелькнул бездонный страх, но при виде ложки утопающая живо выплыла на поверхность, и ярость была ей вместо спасательного круга.
Живот она вытерла полой моей рубашки.
– Только что звонила Трейси. Она говорит, Эшли сказала, что ты ее ударил!
– Кто такая Трейси, к чертям собачьим?
– Ты с ней виделся вчера в торговом центре.
– Какая именно из прошмандовок? Они все на одно лицо.
Она с отвращением смерила меня взглядом.
– И далеко ты зайдешь с таким подходом? У тебя все дуры, лентяйки и прошмандовки. Ты кем себя возомнил?
– Богом.
– Вот разве что. – Она усмехнулась. – Да нет, ты круче Бога. Попадись он тебе, ты ему скажешь: «Найди работу».
Эмбер подошла к кухонному столу, со вчерашнего дня заставленному грязными тарелками, и оседлала стул.
– Ты ужасный болван, Харли. Эшли ты по-настоящему нравишься.
– Она со мной даже не знакома.
– Она знает тебя всю свою жизнь.
– Я не о том, что мы ездили в одном автобусе.
Ножки стула скрипнули по кухонному кафелю. Эмбер опять подошла ко мне, и я невольно сделал шаг в сторону. Наши тела словно отталкивались друг от друга, подобно равнозаряженным полюсам магнита.
Добавь куриный бульон и бобы каннелини, советовал рецепт Келли. Не забудь предварительно промыть и высушить бобы.
– А как, по-твоему, люди знакомятся? – Голос Эмбер чуть ли меня не умолял. – Думаешь, Бог собирается бросить женщину тебе в объятия? Думаешь, проснешься однажды утром – а рядом умная, красивая, нецелованная дева, которая трудится на пяти работах и которой есть чем утешить психа-неудачника?
– Что такое «бобы канне лини»?
– Наверное, это таинственные слова, которые ты бормочешь во сне, – буркнула Эмбер.
– Что?
Эмбер стрельнула глазами в мою сторону, развернулась к столу и взялась за грязную посуду с решимостью, с какой обычно переключала телевизор на нужный ей канал.
Две тарелки полетели в раковину. Ни я, ни Эмбер дома вчера не ужинали. На верхней тарелке (вылизанной дочиста) лежал смятый листок из блокнота. Наверное, Джоди писала.
Я развернул страничку и показал Эмбер.
ЭСМЕ ГОВОРИТ ДЕТИ БУДУТ ДИФИКТИВНЫЕ
Эмбер наморщила нос:
– И что это значит?
Я пожал плечами.
– Эта Эсме действует мне на нервы, – объявила сестра, опять смяла бумажку и бросила в мусорное ведро под раковину. – Всезнайка. Ундервуд какой-то.
Она выговорила не то слово. Почему-то это меня умилило. Словно я защитил ее или чем-то помог. Паука там убил или перенес тяжелый груз.
– Вундеркинд, – поправил я.
– Ну да, ну да, – надулась она. – Тебе лучше знать. Я ведь за тобой повторяю. Вот и попадаю впросак.
А ведь было время, сестрица мне в рот смотрела. Правда, мы и тогда ссорились. Как-то схватились из-за карандашей. Эмбер пошла и пожаловалась маме.
– Карандаши мои, – не уступал я.
– Ну дай ей хоть один.
Я и дал. Белый.
Здорово придумал, казалось мне. Но Эмбер и не собиралась реветь. Взяла карандаш, бумагу, спокойно села в уголке. И нарисовала сахар, соль и снег.
Элвис во дворе разлаялся как бешеный. Послышался шум подъезжающей машины.
– Это дядя Майк, – взвизгнула в соседней комнате Джоди.