Темные элементы
Шрифт:
– Алиса, привет, - с порога поздоровался дядя Гена.
– Что читаешь?
Девушка свесила ноги с подоконника. За эту привычку мама не раз грозилась убрать этот подоконник с известной бабушке. Ей почему-то казалось, что долгое сидение на коне не доведет до добра. Алла думала, что однажды Алиса сиганет вниз прямо с двенадцатого этажа. Она считала, что дочь на это способна.
Алиса закрыла книгу и положила рядом с собой.
– Экзюпери. Привет.
– Опять "Маленький принц"?
– усмехнулся Гена.
– Ты же сто раз его читала.
–
– Иди сюда, - он поманил ее и сам уселся на диван.
– Смотри, что я принес.
– Новая формула?
– спросила Алиса, усаживаясь рядом.
Дядя Гена -- математик. Да не простой, а настоящий доктор наук. Он так увлечен, что не замечает ничего вокруг. Ему даже плевать, что родственники вовсю твердят ему про "семью, детей и годы-то идут".
– Помнишь, я говорил тебе о пространстве?
Девушка кивнула. Путанные сложные расчеты, куча непонятных терминов.
– Так вот, - Гена взглянул на нее поверх внушительных линз своих очков и замялся, а стоит ли говорить, но все-таки продолжил: - Я подумал, допустил...в общем, вдруг твой Город реален.
Он выжидающе взглянул на нее, ожидая реакции, но ее не последовало.
Дядя Гена -- единственный из всей семьи, кто не считал Алису сумасшедшей. Как ученый, он мог допустить сотни вероятностей и в одной из них, параллельные миры существовали и были абсолютно реальны. Как реальны ее драные джинсы, например.
– Помнишь, я тебе говорил, что сделаю расчеты и...
– Тсссс, - Алиса приложила палец к губам, на носочках поднялась, прошла к двери и закрыла ее.
– Ты маме не говорил?
На небритом лице Гены расцвела улыбка.
– Алка бы меня порог не пустила. Метлой бы как паршивого кота прогоняла. Иди сюда, скорей, - он поманил рукой и снова принялся объяснять, достав из кармана блокнот.
– Вот смотри, допустим, это наша точка отсчета. Момент, в котором мы находимся. А это -- твой вчерашний провал.
Алиса подняла на него глаза.
– Она тебе сказала, да?
Гена молча кивнул.
– Ты поэтому пришел?
Он не был у племянницы больше месяца и все это время с Алисой не случилось ни одного приступа -- провала, как она сама говорила.
– Я волнуюсь за тебя, Алиса, ты мне не чужая. И Алла говорит, что после наших встреч тебе лучше.
Девушка грустно улыбнулась.
– Ты не считаешь меня чокнутой.
– А кто-то считает чокнутым меня. Ладно, смотри...
Гена принялся что-то ей объяснять, а Алиса сидела и думала, что было бы здорово, будь Геннадий ее отцом. Нет, своего отца она очень любила. И маму тоже. Только они делали все, что обычно делают для ненормальных и совершенно ее не слушали. Не слушали так как это делает дядя Гена.
– ... Получается, - завершил мысль дядя Гена.
– Что в одной из этих точек твои реальности пересекутся и ты сможешь увидеть все наяву. Понимаешь?
– Не совсем.
– Нас обоих посадят в соседние палаты, - заговорщески понизил голос дядя Гена.
– Но по этим расчетам
Алиса хмыкнула, а потом как-то диковато улыбнулась:
– Ты еще более чокнутый, чем я.
– Не веришь? Это наука. В ней были и более безумные теории. Если хочешь, я могу рассчитать дальше и мы узнаем точные координаты.
– Зачем?
– тихо спросила девушка.
Она встала с дивана и уселась на пол. Это был ее протест с самого детства. Когда маленькая Алиса обижалась на кого-то, она отворачивалась и усаживалась на пол. Так ей казалось, она отодвигалась от обидчика, который теперь еще выше и сильнее. А ей хотелось, чтобы ее поняли и пожалели.
Дядя Гена, такой же как она, разве что без небольшой отметки в медицинской карте. Он совсем не понимает, что пытается сделать.
Алиса не в состоянии предугадать следующий провал. Где, когда и насколько ее накроет -- всегда сюрприз. Ей до дрожи в коленях и до истерического крика хочется, чтобы Город, которым она бредит с семи лет, оказался правдой. Тогда бы она сумела доказать им всем, что не сумасшедшая. Тогда бы оправдались потерянные годы ее жизни.
– То есть как "зачем"?
– удивился Гена и отложил блокнот. Ему была свойственная ученая узколобость и полное отсутствие понимания чужих переживаний.
– Ты не хочешь узнать правду? Наука -- это отличный способ.
– А если я узнаю? Что тогда? Что если ничего этого нет и я по-настоящему больная? Как мне после этого?
Она глубоко вдохнула, чтобы не плакать.
Город позовет ее снова и еще не раз. Алиса больше не в силах разрываться надвое.
– Тогда... Нет, я не могу ошибиться в расчетах. Цифры не будут лгать, Алиса. Даже если твоего Города нет, мы узнаем наверняка. Ты же хочешь узнать?
Алиса по-прежнему молчала.
Хотелось ли ей знать правду? Если город реален, то, возможно, дядя Гена найти туда путь. Или хотя бы надежду на то, что он есть. Возможно, Алиса даже обрадуется, что на самом деле она не сумасшедшая, а ее семья и врачи просто ничего не знают.
Но какая с этого польза?
Даже если Гена самый великий математик на Земле, кто станет слушать его теорию? Недоказанную, непризнанную, неизвестную никому. Ее мама разве что покрутит у виска и скажет, что "два сапога пара" и отправит брата к психиатру вместе с дочерью. Тогда у доктора Журавлева появится целых два странных пациента.
А если города нет? Как Алисе жить дальше, зная, что она и впрямь больна. Больна по-настоящему и нет никакой надежды на спасение. Наверное, она станет пить таблетки, ходить на все сеансы, выполнять процедуры и все сильнее сопротивляться новым провалам. Как? Как признать саму себя больной окончательно и бесповоротно?
Нужно что-то решить.
Алиса сидела на полу, сжав в кулаках растянутые рукава кофты и мучительно соображала. Ей казалось, что скрипучие шестеренки в ее голове вот-вот слетят со своих мест.