Темные изумрудные волны
Шрифт:
— На какие позиции?
Андрей назвал наугад несколько импортных, и несколько отечественных наименований. Директор позвонил бухгалтеру и сказал, чтобы та принесла нужные документы. И продолжил свои рассуждения о трудностях жизни. Слушая его вполуха, Андрей рассматривал обстановку кабинета. Необычные сувениры, небольшие искусственные деревца, причудливые вазочки, изречения в рамках: «Ничто так не развращает, и не деморализует, как небольшой, но стабильный заработок»; «С презрением отвергай бесплатные обеды»; «Приступай к делу без колебаний»; «Не принимай
«Он думает, что умён, продвинут, оригинален, что у него хороший вкус», — мысленно усмехнулся Андрей.
Появилась бухгалтер, она положила на стол документы, и вышла. Андрей стал их изучать, сравнивать приходные цены с продажными. Поставщики были иногородние, в основном московские, некоторые наименования поставлялись напрямую от производителя, и растаможивались в Волгограде.
— На импортный товар у вас гораздо ниже наценка, чем на отечественный.
— Конкуренция, — объяснил директор, — иностранные компании открывают представительства, работают напрямую с клиентами. Приходится снижать цены.
Андрей бросил бесцеремонный взгляд на него, помолчал, затем сказал:
— Лучше б ты ничего не говорил. Вовремя промолчать — всё равно, что украсить разговор благоуханием весенних фиалок. А то ведь… И вывеска твоя плутовская, и говоришь, — как в лужу пукаешь.
И он пояснил:
— Иностранные компании дают приличные товарные скидки, то же самое делают их московские дилеры. И не всегда это проходит по бумагам — чтобы таким, как ты, было проще вести бухгалтерию. Бывает, вместо товарной скидки возвращают наличные по факту оплаты — процентов двадцать-тридцать. А отечественные заводы-производители пока не дошли до этого, вот и вся причина.
— Лохануть нас захотел, лупарик, — грозно рыкнул Роман. — Хрен тебе, разводилу не разведёшь!
И добавил уже спокойнее:
— Не хочешь говорить нормально, не надо. Думаешь, нам приятно тебя слушать? Гонишь одно отрицалово. Сколько мы тут сидим и разговариваем, ничего, кроме вонючих какашек, с твоего языка не слетело. Нам надоест, мы уйдём, и больше приходить не будем…
Выдержав многозначительную паузу, добавил:
— …Потому что приходить будет не к кому… Чьё-то развитие остановится, так и не начавшись.
— Ты же не можешь на один процент наценки содержать весь этот балаган, — подхватил Андрей, обводя взглядом кабинет, — у тебя тут забито минимум пятьдесят процентов.
— Гм… лучше промолчу, — тихо ответил Илья.
— Я тебя прекрасно понимаю, — продолжил Андрей, — но ты тоже постарайся меня понять. Мне нужно кое-что от тебя, ты, когда что-то понадобится, сможешь обратиться ко мне. Опять же повторю: всё решится к обоюдной нашей пользе. Конечно, ты живёшь тут бирюком, кайфуешь: играешь в погремушки, — снисходительный взгляд на сувениры и деревья, — набиваешь нифилями голову, — презрительный взгляд на рамки с изречениями, — но жизнь развивается, идёт вперед. Неразумно отгораживаться от мира.
— По братски надо жить, — подхватил Роман, — твой друг — мне друг, твой недруг — мне недруг.
Храня молчание, Илья опасливо поглядывал на своих собеседников. Зазвонил телефон, директор снял трубку, попросил, чтобы позвонили попозже. Затем, подперев ладонью голову, похожую на дикий каштан с приклеенным клочком хлопка, хмуро изрёк:
— Каковы будут ваши условия?
— Мы кто, по-твоему, вымогатели? — ответил Роман. — Мы ведём открытый диалог, ищем точки соприкосновения. У нас всё по согласию. Мы ж не насильники.
— Coitus letalis, — тихо обронил Андрей.
— Видишь, пока ты бегал в пампасах, гонял бродячих шавок, люди изучали языки, — нравоучительно произнёс Роман. — Это тебе, Илюша, не хрен собачий.
— Lingua Latina non penis canina, — подтвердил Андрей.
— Две тысячи я уже не потяну.
— Бери новые высоты, пусть будет три.
От этих слов директор вздрогнул, глаза его потемнели, складка перерезала нахмуренный лоб, стиснутые зубы насилу сдерживали стон.
Вспомнив Гордеева, Андрей предложил:
— Давай не так. Мы будем брать товар, скажем, на десять тысяч долларов в месяц, а оплачивать будем восемь. Потом берём новую партию, и так далее.
Видя непонимание в глазах директора, Андрей повторил предложение другими словами.
— Да всё он понял, — оборвал его Роман, — не настолько туп. Соображает, где мы тут его кинем.
— Не нужен нам твой товар, — обратился он к Илье. — Не продадим, вернем всё взад! И это, — давай отвечай быстрее. Если тебе сказали молчать, это не значит, что нужно заткнуться насовсем, и не говорить по делу.
— Давайте так попробуем.
— Давать будешь в других местах, нам нужен понятный ответ — да-да, нет-нет, оральный секс!
— Coitus letalis.
— Да, — твёрдо ответил Илья.
— Товар я буду брать со скидкой двадцать процентов, — заявил Андрей.
— Но…
Роман угрожающе поднял руку:
— Будешь дёргаться, мы передумаем и уйдем.
— Тогда… чтоб Фима не был в курсе.
— Мы не обидимся, если у тебя будут тайны от компаньона, — насмешливо проговорил Роман, — ты многое скрывал бы и от нас, если б мы не обладали способностью всё видеть.
И, легко поднявшись, сказав директору «покедова», направился к двери. Андрей, взяв со стола прайс-лист, проследовал за ним.
Стоя в дверях, Роман на прощание сказал директору:
— Давай, махинатор, чтобы твоя голова, туго набитая этими… — тут он бросил быстрый взгляд на рамки с изречениями, — …шняжными штучками, всегда была на месте.
Глава 59
Недвижимый, задумчивый, он сидел в кресле; напротив него, у стены, стоял Катин портрет, нарисованный сухумским художником. Андрей смотрел и ничего не видел. Он пробовал успокоить себя: может, семейные неурядицы? Но, возразил он сам себе, тогда бы она позвонила, и всё рассказала. Её молчание длится больше трёх недель.