Темные изумрудные волны
Шрифт:
«А если неприятности у неё самой? — промелькнула острая мысль. Но тут же само собой пришло возражение и на это. — Будь что-то серьёзное, об этом бы знала бабушка, и если б не сказала, то на её лице всё было бы написано».
Что же остаётся? Почему она не звонит? Причину нетрудно угадать. У Кати кто-то есть.
Казалось, провалился в пропасть мир. Какой обвал можно противопоставить обвалу надежд? Рухнула ледяная гора и похоронила под своей тяжестью цветущий лес, полный солнечного блеска.
А он, Андрей, — над бездной, на дне которой под грудой льда погребена его любовь, его вера в любимую девушку, в себя. Незачем бояться правды: Катя ушла. В тяжёлый час она оставила его.
Одиночество его, его потрясение вытеснили из сознания всё остальное. Работа, дела, —
«Мы были вместе, у нас была любовь. Наши слова были словами одной силы, одного устремления. И сердца бились одним ударом. С какого изменчивого часа всё переменилось?»
Он пытался думать её мыслями, анализировал её поступки, экстраполировал эти данные на новые, предполагаемые, обстоятельства, и неизменно приходил к одному и тому же выводу: у неё был просто курортный роман, который, по определению, по приезду с курорта, забывается.
Она дала испытать то, что, раз попробовав, будешь искать всю жизнь. Ну, и что делать? Ждать? Искать?
Глава 60
Осенние ветры гнали нахмуренные облака. Поникли увядающие ветви деревьев. Примолкли птицы. Озарённые сверкающими лучами нежаркого солнца, сады Горной Поляны были как бы запорошены золотой пылью.
Оставив машину на стоянке, они направились к многоэтажному корпусу санатория «Волгоград», возносившемуся над аллейкой молодых тополей.
— Никак не могу понять, — сказала Маша, беря Андрея под руку, — оттяпали три сегмента, и вся операция?
— Удалили повреждённые места, откуда подтекал воздух в плевральное пространство, наложили титановую скобу, и все дела. А ты не знаешь, как это делается? Ты ведь лучше меня училась.
Она его толкнула бедром, и тут же притянула к себе рукой:
— Не умничай!
Так они разговаривали, как старые друзья, и шли к гостиничному корпусу, как бы не понимая, что рядом — привлекательное существо другого пола, близится вечер, и каждый знает, что «дома никто не ждёт».
— Ты мне так и не рассказал про Никитина.
— А что тут рассказывать. У них были какие-то общие дела, и Еремеев дал понять следователю, что если Трезора выпустить, то Никитин обязательно на него выйдет. Так и сделали. Трезор пошлялся по разным местам, съездил на турбазу. В одном из гадюшников ему повезло — он увидел Трифонова, это правая рука Никитина. Они разговорились, нашли общие точки соприкосновения. Оказалось, у Никитина к Трезору есть вопросы; Трезор, в свою очередь, может кое-что предложить по работе. Возникла необходимость личной встречи. Тут пришлось повести очень тонкую игру. Еремеев предупредил: нужно так договориться, чтобы до предполагаемой встречи оставались сутки в запасе. И Трезор, дав согласие Трифонову, начал ссылаться на «сложности по работе» — командировки, сильную занятость. Так, прибегнув к разного рода ухищрениям, он добился, чтобы ему за сутки сообщили время и место встречи. После этого передал данные Еремееву. Было опасно — за ним следила милиция, приходилось петлять, звонить из разных общественных мест. Один раз он, находясь в парикмахерской, попросил у администратора разрешения воспользоваться служебным телефоном; другой раз позвонил из магазина игрушек. В итоге Еремеев приказал: сообщить милиционерам одно место, потом, за полтора часа до встречи, придёт сообщение на пейджер о том, что встреча переносится. Трезор сказал оперативникам, с которыми поддерживал связь, что встреча назначена у «Гасителя». Он туда приехал, и за полтора часа до реальной встречи получил сообщение, которое тут же показал милиционерам в штатском. Пришлось всем передислоцироваться. Конечно, бедняга перенервничал — он догадывался, зачем Еремеев разыгрывает весь этот спектакль, и боялся, как бы шальная пуля не оборвала его молодую жизнь. К счастью, всё обошлось. Пули легли кучно у цели. Никитин пришёл по воде, на катере. Милиционеры открыли по нему огонь. Во время перестрелки никто и не заметил, чей выстрел оказался смертельным. Второв узнал, что на вскрытии вытащили пулю от снайперской винтовки, стали прочёсывать всё вокруг того места, и в мусорной куче обнаружили саму винтовку. Вот так получилось с твоим работодателем.
— Бедный Гера, — тихо проговорила Маша.
Изначально предполагалось, что она довезёт Андрея до санатория, а сама поедет домой. Но, так получилось, что они стояли возле корпуса и общались, и непонятно было, чем закончится эта беседа.
Легкий ветерок играл завитками её волос, и склонившееся к закату солнце зажигало искры в её глубоких черных глазах. Позади неё высился главный корпус санатория, с его грязе— и водолечебницами, диагностическим и реабилитационным отделениями; к нему примыкала пристройка, — бассейн.
— Твоя сбежавшая невеста, она не нашлась? — спросила Маша.
— Нет.
— Ты всё еще надеешься, что она вернётся?
— Машуня, к чему эти разговоры?
Тут она высказала все те мысли, которые и ему самому приходили в голову: Владивостокский жених, Кондауров, двойная и даже тройная игра, курортный роман, свадьба, которая состоится в назначенный срок. Андрей слушал Машу, и ему казалось, что он слушает самого себя — так её мысли были созвучны его мыслям. Своё участие она объяснила тем, что не может спокойно смотреть, как её лучший друг хоронит себя заживо из-за девушки, которая пренебрегла им.
— Ты всё еще любишь её?
Он ничего не ответил, но его взгляд говорил красноречивее любых слов. Маша недовольно поджала губы. Он чуть пожал плечами: мол, ничего не могу поделать. Она обхватила руками его талию, прижалась к нему. Отстранившись, на правах старого друга, которому всё дозволено, полезла рукой под пуловер, стала ощупывать грудь.
— Ты мне так и не показал свой шов, где он?
Он невольно задрожал от её ласкающих, почти дружеских прикосновений.
— Под мышкой, правой.
— А… Что-то не чувствую…
Она вынула руку, поправила пуловер:
— Пойдём, покажешь…
И, решительно взяв его за руку, повела к входу.
Глава 61
Находясь в санатории, Андрей каждый день выезжал в город по делам. Для разъездов Трегубов предоставил свою старую «шестёрку», сказав, что готов, если нужно, продать её в рассрочку.
Гордеев выбрал из прайс-листа «Фармбизнеса» всего несколько позиций — антибиотики широкого спектра действия для лечения заболеваний урогенитальной сферы, и заказал наименования, которые были ему нужны, но в списке их не оказалось. Выбрал он, таким образом, не всю оговоренную с Ильёй сумму, а только половину. Пришлось ему навязывать оставшееся — нужно было, чтобы на руках постоянно находился товар «Фармбизнеса» на десять тысяч долларов. Андрей изначально позиционировал себя как крупного дельца и планировал за короткий срок увеличить обороты, поэтому выбирать продукцию меньше оговоренной суммы было как-то несолидно. Кроме того, товар находился в залоге на случай, если директор «Фармбизнеса» снова начнёт буксовать.
Глеб не просто брал товар, он привлёк в свой бизнес. Схема была простая — продажа препаратов через врачей КВД, женских консультаций, центров планирования семьи, отделений урологии, частных кабинетов, и так далее, — то есть в тех местах, где доктор берет деньги с пациента за «курс лечения», и в эту сумму входит стоимость лекарств. Особенность этих сбытовых точек состояла в том, что пациент, обращаясь по поводу венерических заболеваний, бесплодия, инфекций мочеполовой сферы, изначально готов понести крупные расходы, и — что самое главное — готов расплатиться непосредственно с доктором. Причина — видимо, специфика заболеваний предполагает установление близкого, доверительного контакта между пациентом и врачом, и последнему проще перейти к вопросу об оплате, а первому как-то неловко торговаться. Кроме того, так исторически сложилось, что врачи именно этих специальностей — гинекологи и дерматовенерологи — брали деньги за свои услуги, не обращая внимание на то, что пациент пришёл на приём по полису, и за него заплатила страховая компания. В любом другом месте — у невропатолога или у кардиолога — заикнись врач об оплате, у пациента это бы вызвало шок, и желание пойти пожаловаться «куда следует».