Темные кадры
Шрифт:
Заложники не ощущают никакой угрозы. Мурад изложил свои требования без всякой жестокости, старательно и даже с некоторым удовольствием. Тоном гурмана, который выбирает пирожное на витрине. Кстати, закончив, он выглядит скорее довольным. Вот только никто не двигается. В оправдание заложникам заметим, что и я сам, автор желаемого построения, тоже мало что уловил.
– Ну же, давайте! – говорит Мурад с самым поощрительным видом, который только смог изобразить.
Но вы же понимаете, когда тип вроде Мурада старается принять поощрительный вид, держа
Тогда мсье Кузен решается. В такого рода деталях и проявляется характер. Никто не знал, как быть. Мсье Кузен перешел к действию. Оглядываясь назад… но мы еще до этого не добрались.
Итак, мсье Кузен выступает вперед и направляется к тому месту, которое было ему указано, мадемуазель Тран в свою очередь тоже начинает двигаться, за ней мсье Гено. Затем поднимается мадам Камберлин и идет направо, мсье Ренар идет налево, и наконец все останавливаются в нерешительности. Мсье Люсей наталкивается на мсье Кузена, а тот, соответственно, на мадам Камберлин.
Мурад обескуражен. А ведь он так доходчиво объяснил свой замысел.
И тут он совершает нечто невероятное. Честное слово, это просто поразительный парень: он кладет свой «узи» на пол и подходит к заложникам. Берет мадам Камберлин за плечи, уставясь в пол, как будто следуя невидимым знакам, нанесенным на ковер. Можно подумать, прилежный ученик, разучивающий танго и пригласивший мадам Камберлин, чтобы повторить пройденное. Он сдвигает ее на метр и говорит: «Тут». Он так поглощен своей задачей, что ему и в голову не приходит, что заложники могут этим воспользоваться, кинуться за его автоматом, схватить, напасть. Мадемуазель Тран, напряженная, как струна, делает шаг к оружию… У меня словно ледышка проскользнула по позвоночнику. Но Мурад как раз оборачивается. По-прежнему занятый своим делом, он берет за плечи мсье Ренара и пристраивает его чуть подальше, потом приходит черед мадемуазель Тран, мсье Люсея, мсье Гено и мсье Кузена. Заложники располагаются широким полукругом, спина к спине. Между ними расстояние около метра. Ни один не стоит лицом к двери.
– Садитесь.
После чего Мурад подбирает свое оружие.
– Вот так хорошо, – бросает он удовлетворенным тоном. – И поворачивается к объективу, как будто камера должна поздравить его с великолепным маневром.
Затем заложники слышат, как открывается и закрывается дверь.
Воцаряется тишина. Проходит две-три минуты.
Наконец мадемуазель Тран осмеливается бросить взгляд в сторону.
– Он вышел, – говорит она почти беззвучно.
28
– У меня… у меня телефон…
Все поворачиваются к нему.
Мсье Ренар бросает взгляд на остальных. Лицо у него очень белое. Он несколько раз сглатывает слюну.
– Это моей жены, я про него забыл… – говорит он оторопело.
Засовывает руку в один
– Я… Они не заметили…
Он недоверчиво разглядывает сотовый, лежащий у него на ладони.
Новость производит эффект бомбы.
– Вы нас всех убьете, идиот! – кричит мсье Гено, совершенно вне себя.
– Успокойся, – пытается вмешаться мадам Камберлин.
С ошеломленным видом мсье Ренар переводит взгляд со своего телефона на окружающих.
– Они нас видят, – приглушенным голосом добавляет мсье Люсей, почти не шевеля губами.
Чуть заметным движением подбородка он указывает в угол комнаты, где под потолком установлена маленькая черная камера. Каждый поворачивает голову к потолку, кто направо, кто налево.
– Если там мигает красным, значит она не работает, – уверенно заявляет мадемуазель Тран.
– Нельзя быть уверенным, – возражает мсье Люсей.
– Можно! Когда она работает, то горит зеленый, а когда красный, значит она отключена, – парирует мадемуазель Тран.
В том, как она говорит, чувствуется не просто раздражение – это уже похоже на ненависть.
– Эти камеры, – прерывает мадам Камберлин, – не передают звук. Они не могут нас слышать.
Только мсье Кузен ничего не говорит. Он по-прежнему стоит выпрямившись, словно аршин проглотил. Трупная окоченелость. Несгибаемый.
– Ну ладно, так что мне делать? – спрашивает мсье Ренар.
У него идеально дрожащий голос. Замечательно играет свою роль. После печального выступления Мурада я просто душой отдыхаю.
– Нужно вызвать копов, – говорит мадам Камберлин, пытаясь придать себе уверенности.
– Нужно его отдать им! – взвывает мсье Гено.
– Заткнись, бога ради!
Все поворачиваются к мадемуазель Тран. Она испепеляет взглядом мсье Гено:
– Не хочешь мозгами пошевелить, кретин несчастный?
Она поворачивается к мсье Ренару.
– Кинь его мне, – говорит она, протягивая руку.
Пора мне вмешаться. Я выдыхаю в микрофон:
– Мурад, быстро вернись к заложникам!
Слышу, как парень несется по коридору…
Мсье Ренар кладет мобильник на пол и готовится его толкнуть, как шайбу по льду. Он несколько раз трет его об пол, стараясь сосредоточиться, и наконец делает бросок. Телефон, крутясь как волчок, скользит по полу по направлению к мадемуазель Тран, но траектория оказывается неудачной.
На экране видно, как Мурад открывает дверь ровно в тот момент, когда мобильник заканчивает свое долгое скольжение рядом с мсье Гено. Застигнутый врасплох, тот судорожно запихивает его в правый рукав и принимает нарочито расслабленную позу, как если б он и на йоту не сдвинулся с момента ухода их тюремщика.
Прямо передо мной мсье Деламбр бешено строчит заметки, и на тот момент мне это кажется скорее добрым знаком. Возможно, все его поведение вначале объяснялось простым возбуждением перед стартом. Сейчас он сосредоточенно трудится. Мадемуазель Риве, со своей стороны, тоже делает записи.