Темные кадры
Шрифт:
Никто так и не понял, каким образом у мсье Деламбра сработала интуиция, но она сработала. Как он учуял слабое место этого человека? Мадемуазель Риве растеряна: первый же допрос далеко превосходит все, что она могла вообразить.
Мсье Деламбр снова берет слово:
– Господин Гено!
Тот поднимает на Кадера отупелое лицо.
– Полагаете ли вы, что человек вроде вас достоин доверия, господин Гено?
Мужчина скорчился от унижения, плечи сгорбились и опустились, грудь впала, колени, кажется, стучат друг о друга. Мсье Деламбр делает долгую паузу, прежде чем добить его:
– Из политических соображений, которые слишком долго вам объяснять, нам бы
Мсье Гено начинает постанывать.
– О нет… – бормочет он.
Он крайне несчастен, его унижение беспредельно.
За спиной он должен ощущать присутствие Ясмин. Пусть и в военной форме, но это все же молодая женщина, которая его разглядывает. Он трет руки, как будто хочет содрать с них кожу.
– Если только вы не захотите послужить нашему делу?
Все произошло очень быстро.
Мсье Гено кинулся к пистолету. Прежде чем Кадер успел шевельнуться, мсье Гено схватил его и вставил дуло себе в рот. У Ясмин великолепная реакция. Она хватает его руку и резко дергает ее на себя. Пистолет падает на пол.
Всё замирает.
Мсье Гено, в своем алом женском белье, остается лежать на столе, распростершись на спине, одна рука на груди, другая свисает в пустоту. Он похож на смехотворное подношение на жертвенном алтаре. Напоминает кадр из фильмов Феллини. Чувствуется, что этот человек только что потерял часть уважения к себе и оно уже никогда к нему не вернется. Он больше не двигается и дышит с трудом. Потом поворачивается на бок, сворачивается в позу зародыша и снова плачет, на этот раз беззвучно.
Мсье Гено хочет умереть, это очевидно.
Мсье Деламбр снова склоняется к микрофону.
– Пора переходить к действию, – шепчет он Кадеру. – Его смартфон!
Кадер по-арабски обращается к Ясмин, та идет за коробкой, куда сложили все телефоны, часы и другие вещи, принадлежащие заложникам, и ставит ее перед носом мсье Гено.
– Ваш ход, господин Гено, – говорит Кадер, – что вы выбираете?
Это мгновение тянется бесконечно. Мсье Гено словно оцепенел, он действует очень медленно. Он совершенно потерян, но в конце концов ему удается повернуться и встать; конечно, его покачивает, и все-таки он стоит на ногах. Он делает движение, пытаясь расстегнуть лифчик, но мсье Деламбр кидается к микрофону:
– Нет!
Запрещено.
Мсье Гено бросает на Кадера исполненный ненависти взгляд. Но и его ненависть ничего не значит, вот он стоит в женском белье, промокший до костей, боясь лишиться жизни, хотя она ему больше не нужна, и совершенно раздавлен. Он медленно роется в коробке и достает свой смартфон, который включает одной рукой. Рукой профессионала. Сцена производит тем более жалкое впечатление, что она крайне растянута во времени; мсье Гено перечитывает органайзер своего ноутбука, подключенного к интернет-сети группы «Эксиаль-Европа». Кадер стоит теперь вплотную
Начиная с этого момента мнения, как я полагаю, расходятся.
Со своей стороны, я уверен, что слышал, как мсье Деламбр сказал: «Сволочь». Нет, я не могу с точностью утверждать, было это в единственном числе или во множественном – «сволочь» или «сволочи». И произнес он это негромко, как бы разговаривая сам с собой. Мадемуазель Риве, кстати, говорит, что она ничего не услышала. Я же уверен в обратном. Допрос закончился, мсье Гено был повержен, мы не очень хорошо понимали, как нам это удалось, мсье Деламбр повернул голову, сказал «Сволочь», я в этом уверен, и встал. Дело, которое он начал, было далеко от завершения. При этом, однако, можно было подумать, что оно его больше не интересовало. Кадер повернул голову в сторону камеры, ожидая инструкций. Мсье Гено, скорчившись над клавиатурой ноутбука, продолжал всхлипывать, как ребенок, в своих красных кружавчиках. Ясмин в свою очередь тоже повернулась к камере. И вот, среди всеобщей неуверенности, мсье Деламбр встал. Я его видел со спины и не могу судить о выражении его лица. По ощущению, была в нем какая-то… как бы сказать… расслабленность. Вроде облегчения. Разумеется, задним числом легко говорить, но вы можете проверить, я это сказал еще в первых моих показаниях. Короче.
Итак, мсье Деламбр стоит в этой странной тишине. Мадемуазель Риве удивлена. Потом он берет свой атташе-кейс, поворачивается и выходит.
Эффект довольно странный. Можно поклясться, что он просто решил пойти домой. Как если бы закончил работу.
Но едва он вышел, я понял, что надо действовать. Немедленно. В комнате для допросов Кадер смотрел, как мсье Гено рыдает над клавиатурой, и ждал инструкций. Я протянул руку к микрофону и торопливо велел ему: «Останови его и одень!» – потом переключил микрофон на наушник Мурада, который с крайне сосредоточенным видом наклонил голову. Я сказал: «Не спускай с них глаз». Я уже повернулся, чтобы бежать за мсье Деламбром, пока он не натворил глупостей, но едва успел сделать шаг, как в нашу комнату вошли мсье Дорфман и мсье Лакост.
Они держались очень прямо и смотрели перед собой. Рядом с ними шел мсье Деламбр, с кейсом в левой руке. В правой он держал пистолет «беретту-кугуар», который был направлен в висок мсье Дорфмана. Я сразу увидел, что он не шутит, потому что взгляд у него был дикий, а вид очень решительный. А когда какой-то тип приставляет пистолет к виску другого, вам лучше предположить, что он действительно готов выстрелить.
Мсье Деламбр прокричал:
– Все в конференц-зал!
Он кричал, потому что испытывал страх, и глаза у него были широко распахнуты, что делало его похожим на одержимого.
Мадемуазель Риве закричала.
Я начал говорить: «Что происходит?» – но мсье Деламбр меня опередил. Он отвел пистолет от головы мсье Дорфмана, прицелился прямо перед собой, закрыл глаза и выстрелил. Ни секунды не колеблясь. Детонация была ужасная, два экрана взорвались (мсье Деламбр стрелял наугад), повсюду стекло, дым, запах горелого пластика, мадемуазель Риве, крича, упала на колени, оба мужчины, которых он держал на мушке, пригнулись при вспышке, заткнув уши.
Я сам поднял руки как можно выше, чтобы показать, что не окажу никакого сопротивления, потому что взорвавшийся экран и этот запах кордита… никаких сомнений… он мог всех нас убить.