Темные отражения
Шрифт:
– Ты говоришь, что он может вытащить меня из Корпуса, а охранник в Лаборе сказал, что там слово ди Катнара ровным счетом ничего не значит, – возразил ему Павел.
– К словам ди Катнара прислушиваются на любой территории, – серьезно произнес Гайно. – Даже Глор, который его ненавидит. А охраннику просто нужно было затащить тебя на вербовочный пункт, он за это получает комиссионные. Ты разве не знал?
– Кто он такой, этот герцог ди Катнар? – заинтересованно спросил Павел. – Я ровным счетом ничего о нем не знаю.
– Наследный правитель территории, называемой герцогство Катнар, – начал рассказывать то, что ему самому было известно, Гайно. – Двадцать шестой, кажется, в династии. Все ди Катнары
– А почему у вас не любят бестелесников? – перебив рассказчика, задал вопрос Павел.
– Не знаю, – пожал плечами Гайно. – Так уж сложилось. В каждом обществе есть свои парии, каста неприкасаемых, по отношению к которым самый большой бездарь и самый последний босяк испытывает чувство превосходства. При случае на них же можно повесить и ответственность за любые беды. Хотя, вместе с тем, в Мире сна есть целый народ – кьюты, которые отдают предпочтение жизни без плотной оболочки. Кьюты – профессиональные воины, владеющие многими боевыми искусствами, секреты которых хранятся в тайне от непосвященных и передаются из поколения в поколение. Воинов-кьютов готовят с детства, по специальной системе. До тридцати лет кьют обязан обзавестись семьей и оставить троих детей, после чего получает право навсегда расстаться со своей плотной оболочкой. Бестелесность делает кьютов еще более неуязвимыми и опасными противниками, потому что позволяет широко использовать в боевой практике магические приемы. Говорят, что кьюты могут подолгу обходиться без еды и питья, часами оставаться под водой, становиться невидимыми, проходить сквозь стены, менять плотные оболочки без помощи преобразователя… Про них много чего рассказывают. Не знаю, что здесь правда, а что выдумки, только кьютов можно встретить по всему Миру – они служат телохранителями и порученцами по особо деликатным вопросам у самых важных персон. И никто не позволит себе бросить на кьюта косой взгляд только потому, что он бестелесник. Однако длительное существование без плотной оболочки накладывает на внешность кьютов свой отпечаток. Со временем кожа у них становится голубоватой, гладкой, блестящей какой-то… Они и без того все на одно лицо: маленькие, лысые, круглоголовые…
– Как будто из фарфора сделаны, – помог найти подходящее сравнение Павел.
– Точно, как из фарфора, – согласился Гайно. – Тебе доводилось видеть кьютов?
– Похоже, один из них служит у ди Катнара, – высказал предположение Павел.
– Очень даже может быть. – Гайно перевернулся на бок и осторожно, помогая руками, развернул больную ногу. – Слушай, если ты такой большой друг герцога ди Катнара, может устроишь мне протекцию при его дворе?
– Ну, во-первых, я вовсе ему не друг, – возразил Павел. – Скорее, просто случайный знакомый.
– Да, ладно, не скромничай, – усмехнулся Гайно.
– Во-вторых, я и двора-то у него никакого не видел, если не считать одного-единственного кьюта, – продолжал Павел.
– Ну вот, будет у него, кроме кьюта, еще и свой центурион, – снова ввернул фразу Гайно.
– А в-третьих, я не могу теперь просто так вернуться к герцогу, – решительно закончил Павел.
– Что значит «просто так»? – удивился Гайно. – Подарок, что ли, какой нужен?
– Когда я ушел от ди Катнара, я, наверное, тем самым хотел доказать и ему, и себе, что я и сам чего-то стою, а не только одна моя способность понимать тайнопись Глумза, – попытался объяснить причину своих сомнений Павел. – Если теперь я вернусь к нему с пустыми руками, да еще и попросив о помощи, это будет признанием моего полного поражения.
– Хорошо, а что же ты хочешь? – все еще не до конца понимая, к чему клонит Павел, спросил его Гайно.
– Я хочу найти Гельфульда Глумза, – высказал свою заветную мечту Павел. – Мне известно, что фараон держит его в плену на Мертвом берегу. Это совсем недалеко отсюда. Если попробовать добраться туда…
– Нам бы сейчас думать о том, как выжить, а ты мечтаешь о путешествии к Мертвому берегу. – Гайно зевнул. – Давай спать. У нас говорят: утро вечера мудренее.
– У нас тоже так говорят, – грустно улыбнулся Павел и порадовался, что сейчас темно, и Гайно не видит навернувшиеся у него на глазах слезы, вызванные новым приступом щемящей тоски по дому.
С грустью и непонятным чувством вины Павел вспомнил себя таким, каким он был всего лишь месяц с небольшим назад. Плох он был или хорош, но, изменившись – и не только внешне, – он теперь уже никогда не станет прежним.
Прощай, Павел Гардин из Реального мира.
Глава 19
Ближе к утру пески пустыни отдали весь свой жар, накопленный в течение раскаленного дня, и холодный воздух, наползающий со стороны скальной гряды, опустился к самой земле.
Гайно и Павел, с головами забравшись под брезент, все равно не могли согреться. Тела их сотрясались неудержимой дрожью. Казалось, что каждый сустав, потеряв свое привычное место, мечется в его поисках и никак не может отыскать.
Пытка холодом продолжалась около трех часов.
Но едва только солнце поднялось над горизонтом, как нестерпимый, испепеляющий все живое зной вновь стал полновластным хозяином пустыни.
Павел растянул брезент над траншеей, прижав края обломками машины, но образовавшийся островок тени давал всего лишь иллюзию прохлады. К полудню Павел высосал из фляги последние капли воды и отбросил ее в сторону.
– Если мы и переживем еще одну ночь, то на еще один день нас точно не хватит, – сказал он.
Гайно, облизнув сухим языком потрескавшиеся губы, согласно кивнул головой. Утром он пару раз пытался подняться на ноги, но сделать больше трех-четырех шагов не смог.
Неожиданно невдалеке от них с края траншеи с сухим, протяжным шелестом посыпался песок. Павел выглянул из-под тента и в нескольких метрах от себя увидел двух пустынных пауков, на каждом из которых сидело по два смотрителя.
– Эй! – прохрипел Павел пересохшим горлом. – Помогите! Здесь раненый!
Двое смотрителей слезли со своего паука и, подойдя к краю траншеи, присели на корточки. Один из них с притворной озабоченностью качнул головой и поцокал языком.
– Ай-яй-яй, беда какая, – загнусавил он. – Крысы дохнут от жары.
– Тебе их жалко? – ехидно поинтересовался другой смотритель.
– Совсем нет! – возмутился первый. – Я доволен! Слишком много крыс развелось у нас в последнее время.
Все четверо дружно загоготали.