Темные пути любви

Рэдклифф

– Эй, эй, успокойся, - мягко сказала Гейл и положила свою руку на руку Оден. – Остановись на минутку.

Оден моргнула и осознала, что она практически кричала. И она не знала, почему.

– Прости меня. Я, кажется, не могу ясно мыслить.

– Хорошо. Давай разберемся шаг за шагом, - Гейл замолчала, когда официантка стала расставлять перед ней заказанную еду. Гейл ждала, и в голове у нее вертелась фраза о том, что прошлое нельзя изменить, будущее нельзя предсказать, а все, чем мы обладаем – это

настоящее мгновение. И сейчас важна была Оден и то, что она чувствует. – Так вы с Хейз были вместе прошлой ночью.

Оден кивнула.

– Окей. – Гейл чувствовала себя так, словно пробирается по минному полю. Она никогда не видела свою обычно спокойную, уравновешенную подругу в таком состоянии. И ей было больно оттого, что она так мучается. – И как это было? Хорошо?

– Очень.

Гейл ухмыльнулась.

– Я тебя люблю. Только ты можешь описать свой первый сексуальный опыт одним словом.

Наконец Оден улыбнулась, заново переживая чудо мгновений, затмившее страх. В тот миг всем, что она могла видеть, всем, что она могла чувствовать, была Хейз, и это ощущалось, как невероятное, ослепительное счастье.

– Потрясающе. Захватывающе. Прекрасно. Великолепно. Так пойдет?

– Ммм, на данный момент да, - Гейл тихонько, с облегчением выдохнула. – Но позже я потребую подробностей.

– Я никогда не смогу тебе это описать, - негромко сказала Оден. – Она настолько невероятная, такая необыкновенная.

– Я понимаю, милая, - в голосе Гейл сквозила нежность. – Я знаю.

Улыбка Оден угасла, и она слегка вздрогнула.

– Сегодня утром она рассказала мне о своем состоянии.

– Мне неимоверно жаль, Од.

– Я не помню всего, что она говорила, - призналась Оден. – Не могу вспомнить, что она сказала о… шансах на выживание, - она подняла на Гейл тревожный, беспокойный взгляд. – Я не могу вспомнить и не могу заставить ее пройти через это еще раз.

Гейл не хотела быть той, кто будет ей об этом рассказывать. Чего она хотела, так это облегчить боль, а не усугубить ее. А еще ей очень-очень хотелось крикнуть: «Оден, беги!»

Не делай этого с собой, солнышко. Вокруг так много женщин. И ты можешь заполучить любую из них. У тебя вся жизнь впереди. Ты же не хочешь всю оставшуюся жизнь провести в воспоминаниях о такого рода боли. 

– Какие чувства ты к ней испытываешь? – тихо спросила Гейл.

Оден ответила без малейшего колебания:

– Я ее люблю.

– Так я и знала, - Гейл ласково погладила ее по щеке. – Иначе ты бы не стала с ней спать.

– Я могла бы, - покачала головой Оден. – Я не знаю… это не имеет значения. Я чувствую то, что чувствую, -

она пристально посмотрела на подругу. – Так ты мне поможешь? Можешь ты мне пожалуйста сказать, с чем мы имеем дело?

Увиливать было некуда. Только вперед, потому что Оден не отступит.

– Я сейчас буду говорить, как врач, хорошо? Это может прозвучать жестко.

– Это нормально. Мне нужна правда.

Гейл кивнула.

– Хейз рассказала мне о МДС еще в гостинице и я изучила этот вопрос. Что она тебе рассказала?

– Я знаю основное, - Оден удивлялась тому спокойствию, которое она ощущала. Она больше не была одна. – Я знаю, что это, и я знаю, что большинство заболевших… умирают. Она сказала, что существует лечение, но я не знаю, какое. Почему-то она не стала вдаваться в подробности.

– Наверное, потому, что действенное лечение рискованное. Оно убивает почти столько же пациентов, как и сама болезнь.

Оден побледнела, но не отвела взгляд.

– Почему?

– Какое-то время можно бороться с симптомами. Она рассказала тебе, да? Переливания, антибиотики, факторы свертывания крови в случае кровотечений. Поддерживающее лечение.

– Да, - голос Оден был не громче шепота, но не дрожал.

– Все эти вещи носят временный характер. В конце концов их становится недостаточно. На самом деле ей нужен новый костный мозг. Ей нужна пересадка костного мозга, но этого нельзя сделать, не уничтожив вначале ее собственный костный мозг, - Гейл умолкла, давая Оден время переварить информацию. Господи, я ненавижу это. 

– Так, - наконец отозвалась Оден, - Так, значит, если уничтожить ее костный мозг, пересадить новый, и он приживется, то с ней все будет в порядке?

Гейл кивнула.

– Наверное, да.

Голос Оден дрогнул.

– Вот тут должно появиться огромное и ужасное «но».

– Так и есть. С того момента, как ее костный мозг будет разрушен – стерт – она окажется беззащитной. У нее не останется ни факторов свертывания, ни иммуноглобулинов, ничего, что могло бы противостоять инфекции. Поэтому довольно большое количество… пациентов… умирает еще до трансплантации.

– Большое количество? Это сколько?

– Тридцать процентов.

– Боже мой! – выдохнула Оден.

– Она молодая, и это играет в ее пользу. Но ты теперь можешь понять, почему ее лечащие врачи оттягивают эту процедуру, особенно, если ее состояние достаточно стабильное.

– А если пересадка сработает? Что тогда?

– Тогда у нее есть приличный шанс на выздоровление, - Гейл увидела, как в глазах Оден вспыхнула надежда, и поспешила добавить: - Но гарантий нет.