Темные сказки Лайкарры
Шрифт:
Юноша зачем-то поднялся с пола и только тогда, все так же молча, потянулся к застежкам камзола. Жадный взгляд графини нетерпеливо провожал каждую расстегивавшуюся пуговичку. Наконец, Фелико остался в одной рубашке и его руки застыли в нерешительности. Графиня досадливо зашипела и, вскочив, резким движением дернула ворот. Раздался треск, но плотная ткань не поддалась, а юноша, словно очнувшись, потянул рубаху через голову, не заставляя женщину больше ждать. Катисса довольно мурлыкнула и снова села в кресло.
Ей нравилось наблюдать за застывшим перед ней полуобнаженным совершенством.
Парень замер, опустив глаза в пол. Легкий румянец выдавал его смущение, а тоненькая кровавая дорожка на щеке выглядела, словно драгоценность. Графиня неспешно поднялась и дотронулась до шелковистой кожи юноши. Положив одну ладонь на гладкую грудь, второй она притянула его к себе, вцепившись в волосы, и страстно поцеловала. Как ни странно, молодой человек ответил. Немного нерешительно, но довольно умело. Он притянул женщину к себе и с все растущим энтузиазмом стал целовать ее губы. Графиня очень хорошо ощущала сквозь ткань платья, как рука юноши умело и со знанием дела гладит ее по спине, а вторая придерживает за затылок, не давая отстраниться. В ее душе стал подниматься гнев. Да как эта подстилка, эта игрушка постельная, смеет ТАК целовать ее, графиню де Ланси! Да она его...
Теплая ладошка юноши скользнула по ее шее, отстранилась... А потом пришла боль и оцепенение. Еще толком ничего не поняв, Катисса попыталась двинуться, но напрасно. Тело больше не слушалось ее.
Юноша брезгливо отстранился. В зеленых глазах мелькнула брезгливость и он довольно сильно оттолкнул женщину от себя. Безвольное тело Катиссы упало в кресло, где и застыло. Судорожные попытки сделать хоть глоток воздуха не увенчались успехом. Только молодые глаза продолжали жить. Они бешено вращались, словно графиня искала выход.
– Не старайтесь, госпожа, - холодно и очень спокойно произнес юноша. Он прошелся по комнате, нашел кувшин с водой и принялся жадно пить прямо из него, словно намереваясь смыть с себя неприятные прикосновения. Выпив почти всю воду, он утер губы тыльной стороной ладони и задумчиво продолжил, глядя куда-то в пространство: - Вы не можете не только двигаться и говорить. Вы уже мертвы, графиня, - чуть горьковатая улыбка тронула идеальные губы, и вот тут-то женщине стало по-настоящему страшно.
– Ничего личного, сударыня. Долг, служение, память.
Назвавшийся Фелико молодой убийца отошел к окну, выпав из поля зрения графини. Плетение Богини Судеб отразило этот вечер именно таким. Полуобнаженный юноша, неверный свет оплывающих свечей и умирающая женщина, в свои последние минуты не имеющая
И никто не заметил, как сыто блеснули мутные гранаты на растрескавшейся крышке старой шкатулки.
*****
– Не старайтесь, госпожа, - как можно более спокойно произнес он, хотя в данный момент парню хотелось совсем иного: скандалить, бить посуду, а еще лучше напиться рвотного корня и расстаться со всем, съеденным за день, лишь бы только избавиться от ощущения этих приторно-грязных губ. Но максимумом роскоши, которую убийца мог себе позволить на данный момент, было несколько глотков восхитительно-холодной воды из так кстати подвернувшегося кувшина. "Надо же, - подумалось ему, - начинаю ценить мелочи жизни".
– Вы не можете не только двигаться и говорить. Вы уже мертвы, графиня, - говорить это юноше было не особенно приятно. Он считал подобный способ убийства грязным, хоть и довольно действенным. Одно прикосновение к жизненной точке - и тело жертвы превращалось в парализованный мешок костей, не способный даже сделать вздох. Но работа оставалась работой, и приказ убить хранителя никто не отменял.
– Ничего личного, сударыня. Долг, Служение, Память.
Вот так, графиня де Ланси. Знай в свои последние минуты, кто именно пожелал твоей смерти. Знай, что ты перебежала дорожку не собственному королю и не святым отцам из Грейса. Долг, Служение, Память. Ты помешала Серебряному Лесу, смертная. И его пес выполнил свой Долг.
Он отошел к окну и стал смотреть, как холодный ветер срывает с деревьев последние чудом уцелевшие листья. Ледяной дождь монотонно барабанил по подоконнику. Хотелось лечь и уснуть до весны, слиться с природой и, завернувшись в саван снегов, ждать весенней капели и шалого пения птиц. А вместо этого он, как последний подонок, убивал по приказу, и притом не в честном бою с мечом в руке, а вот так вот, грязно и подло. Парень был сам себе противен, прекрасно это осознавал и ничего не мог поделать. Его миссия была еще не завершена, и выполнить ее мог только он.
Убийца обернулся, хотя смотреть на последствия своих "трудов" не хотелось. Мертвая графиня безвольной куклой застыла в кресле. Ее лицо посинело от удушья, некогда красивые глаза нелепо таращились куда-то в пространство. Парня передернуло, когда он понял, что женщина, умирая, смотрела на себя в зеркало.
Он судорожно вздохнул и, не поднимая глаз, по широкой дуге обошел кресло с трупом. На ковре валялась его одежда, которую он быстро натянул, хотя руки дрожали и совсем не хотели застегивать десяток мелких пуговичек камзола. Когда непокорные тряпки все-таки заняли причитающееся им место, парень нашарил в кармане небольшой мешочек, сплетенный из тонких серебряных нитей и украшенный мелким жемчугом. Металлические волокна, переплетаясь, образовывали узор, весьма похожий на паутину. Красивая безделушка, в таких мешочках часто перевозят драгоценности. А еще это был один из самых надежных магических изоляторов, какие ему только доводилось видеть. Как раз то, что нужно для задания.