Темные тени нехорошей квартиры
Шрифт:
Глава 14
Таким Сергей Васильева еще не видел. Даже в отделении Нискина, где его держали в наручниках, избитого, где его прессовали, шантажировали, – даже там он умудрялся сохранять независимость и высокомерие. Сейчас он сидел в кабинете Земцова страшно бледный, с больным и беспомощным взглядом. Когда начинал говорить, не сразу справлялся с дрожащими губами. Он смотрел только на Сергея, а Земцов и Масленников на него.
– Серега, как его найти, ты знаешь? Я его узнаю. Толком, конечно, не рассмотрел, но в общем – перед
– У нас есть отпечатки обуви, колес на снегу, отпечатки пальцев на черенке лопаты. Ну, знаем, какой примерно нож мог быть при нем, хотя он его наверняка выбросил. Приложить только все это не к чему. Ориентировку по твоему описанию разошлет Слава, но… Ты ж понимаешь: это иголка в сене. Он точно тебе никого не напомнил? Никогда не был рядом с Мариной, не приходил к ней?
– Не видел такого…
– Вы провели вместе несколько дней. Она ничего не говорила о том, что ее кто-то преследует, пугает?
– Она была веселая и спокойная. Да, рассказала о том, что соседку нашу пропавшую среди своих клиентов обнаружила.
– Подробнее, пожалуйста, – попросил Земцов и включил диктофон.
Они очень внимательно выслушали рассказ Толи, уточняя детали. Переглянулись: может, здесь разгадка?
– Я, дурак, не спросил, на какую фамилию она теперь записана, – посетовал Толя.
– Не проблема, – успокоил его Сергей. – Марина же в тот день отвозила единственный заказ. Мы все найдем на фирме. Мы только можем не успеть задержать Смирнову по этому адресу. Если она просила Марину никому ничего не говорить, если скрывается под другим именем, то здесь что-то серьезное, из-за чего могли убрать свидетеля.
– Лида? Убрать? Марина тоже говорила: вдруг это она Вальку и семью ее заказывает… Не помню уже, из-за чего.
– К чему-то эта Смирнова может иметь отношение. Не лично, конечно. По всем приметам она участница какого-то криминального образования. Бедная, не очень молодая женщина вдруг резко меняет свою жизнь, буквально в один день. И обнаруживается не тупо убитой где-то за МКАД из-за комнаты в коммуналке, а совсем в другом качестве благосостояния. И скрывает это.
– Но Марина ей пообещала молчать…
– Полагаю, она прекрасно знает Марину и ее коммуникабельность… Это версия, Толя. Надо же отчего-то плясать. Есть еще одна версия.
– Какая? – в унисон спросили Слава и Толя.
– Петр Романов, разумеется. Бывший муж. Марина мне говорила, что он ей угрожал. Поэтому она не поехала с ним к нотариусу. Угрожал как раз из-за ее болтливости. Ему не понравилось, что она мне о нем рассказала. У него были какие-то дела с Валентиной Сидоровой.
– Ну, что ж, – заключил Масленников. – Сергей, как всегда, достаточно грамотно наметил ближайшие этапы твоего, Слава, следовательского пути. Что-то интересное выяснится однозначно. И действительно может пролить свет на убийство Марины Демидовой. Ребята, я поехал в морг, экспертиза будет готова к завтрашнему дню.
– Да и мы… – Сергей подошел
В машине Толя вдруг умоляюще взглянул на Кольцова. Тот без вопросов и просьб кивнул, остановился у ближайшего магазина, вышел с бутылкой водки. Толя благодарно сказал:
– Спасибо. А то у меня как будто отморозка отходит. Хоть об стену головой…
– У вас были какие-то планы с Мариной?
– Нет. Мы так, спали по умолчанию. А жили – каждый сам по себе. Только в последние три дня… Проклятый я кем-то по жизни мужик, Серега. В последние три дня я думал, что предложу ей выйти за меня замуж.
– Что-то изменилось в отношениях?
– Да. Был день смерти моей мамы… Я никому никогда не рассказывал, как хоронил ее. А ей сказал. Она это поняла… Как жена.
Сергей искоса посмотрел на Толю. У того на белом лице глаза горели сухо, болезненно, как в жару. Васильев сунул руку в карман, вытащил что-то, завернутое в салфетку, показал.
– Это все, что у меня осталось от Марины на память. Розочку сшиб в ее спальне. Петька Романов там все этими розочками залепил. Мы над ним смеялись…
– Где мама похоронена?
– Там, где жила. Домик под Лобней у них. Отец купил, когда из клиники ушел. Частно практиковал. Он врач.
– У вас у всех – одна фамилия?
– Да. Папина. Григорий и Вера Васильевы. Будешь, что ли, проверять? Не веришь? А. Вы ж всех проверяете. А я, наверное, первый подозреваемый. Сам убил за эту розочку, сам вас вызвал, да? Про мать соврал для жалости, а на самом деле я – инкубаторский.
– Успокойся, старик. Моя жена сказала бы точнее, но, мне кажется, у тебя высокая температура. Если в квартире будет сейчас Лара Корнилова, надо опять попросить у нее лекарства. Они у тебя под водку хорошо идут.
– Да, под водку… Давай скорее. Лихо мне, как говорила мама. Но ты гениально все разложил на версии, а с водкой еще гениальнее догадался.
– Все мы гении. Но если вы будете судить рыбу по ее способности взбираться на дерево, она проживет всю жизнь, считая себя дурой.
– Елки, – изумился Толя. – Ты сам это придумал?
– Не совсем, – скромно заметил Сергей. – Я просто всегда был близок к этой формулировке, возможно, она даже пряталась в дебрях моего мозга. А потом моя жена это произнесла и сообщила, что автор не я, а Альберт Эйнштейн.
– Как она тебя, – попытался улыбнуться Толя. – Марина говорила, что она к ней приходила, твоя жена.
Толя замолчал, отвернулся, Сергей посмотрел на него… Даже не ожидал, что с ним это может быть. Толя крепко сжал скулы и веки. И все равно ресницы стали мокрыми. На лбу появились две глубокие морщины.
– Ты где? – позвал Сергей. – Не проваливайся. Наша скорая помощь близко. Держись. Отвлекись. Или, наоборот, скажи, что Марина рассказывала про мою жену.
– Ничего. Убила, говорит. Слишком красивая и нудная. Какие-то уравнения ищет, вписать в них хочет Романова и его мать. А козла, говорила Марина, в уравнение не впишешь.