Темные тропы
Шрифт:
Да где ж Картограф и Маугли шарахаются? Можно и самому идти на разведку, но они ж пропадут одни.
Влажная тишина джунглей обступила со всех сторон. Дальше деревья стояли так плотно, что казалось, пройти невозможно, да еще лоза заплела там все, как лиана. Хотелось достать мачете, поправить пробковый шлем и крикнуть верным индейцам, чтобы были настороже: наверняка впереди, в джунглях, затаился ягуар или тигр.
Только цвет у джунглей был неправильный.
И вообще все было неправильным. Закат не мерк
И Данила здесь совсем один.
– Прянин! – осторожно позвал он. – Маугли!
Никто не ответил. Робинзонада в Сердце Сектора Данилу решительно не устраивала, и он продолжил поиски.
В чаще что-то зашуршало. Достаточно крупное, чтобы справиться с человеком, и достаточно шумное, чтобы – будем надеяться! – быть не хищным, а травоядным. Хищник подкрадывается к жертве, корова или кабан – просто ломятся через сухие ветки. Есть еще, правда, медведь, он тоже особо не парится, просто идет…
Идея забраться на дерево мелькнула и ушла. Данила поднял автомат, прицелился на звук.
– Кто здесь? – сказал кабан голосом Картографа.
– Это Астрахан, – продираясь через непонятные кусты и дохлую лозу, ответил Данила. – Доцент и мальчик с тобой?
– Нет, их здесь нет. Тут кругом лоза, шевелится, я боюсь пораниться – парализует сразу, а лучше умереть, чем провести остаток жизни овощем. Я помню, моя двоюродная бабушка…
– Заткнись и дай тебя вытащить, – оборвал Данила.
Не привыкший к такому обращению Картограф умолк. Данила пошел на звук и остановился. Лоза здесь сплелась в кокон, плети были толстые, одеревеневшие, шипы на них – загнутые, но дрянь шевелилась, тянулась к живому человеку. Да-а, влип Картограф! Данила достал нож, примерился: ну никак не мачете. И верных индейцев поблизости не наблюдается.
– У тебя хоть нож есть? – спросил он.
– Только губная гармошка. Но как-то лоза на змей не похожа.
С перепугу Картограф даже заговорил по-человечески. Данила оценил его попытку пошутить, но ситуация оставалась серьезной.
– А уйти можешь? Ну, складками?
– Тут их нет, – пожаловался Картограф, – тут все плоское и обычное. Искажений тоже нет, ты заметил? Вообще я не понимаю, где мы оказались. Единственное, что напоминает про Сектор, – лоза, но и только. Можно было бы предположить, что мы умерли или умираем. Что мы в загробном мире или галлюцинируем на берегу Могилевского…
– Помолчи, не каркай! Что-то, а умереть шансы есть.
Данила резанул ближайшую плеть – тщетно, лезвие соскочило, лишь слегка поцарапав хищную лиану.
– Скорее давай, – попросил Картограф.
Ага, еще бы знать – что делать… Данила обошел «кокон» в тщетной надежде, что проход отыщется.
Он вытащил сигареты, закурил. Даже табак в этом воздухе пах по-другому, неприятно, что ли. Местные индейцы, должно быть, забивают трубки мира эндемичными растениями, а не табаком. И передают их по кругу… Трубки. Растения. Огонь.
А запалим-ка мы костерок. И будем надеяться, что Картограф не выступит в роли шашлыка.
Данила огляделся, выбрал сухой клок мха, поджег его – вспыхнуло ярко и жарко. Отлично! Ветер был слабый, и Данила собрал еще мха, положил с наветренной стороны так, чтобы огонь пошел на лозу.
Ладно, рискнем. Другого выхода все равно нет.
Прежде чем чиркнуть зажигалкой, он предупредил Картографа:
– Я попробую ее поджечь. А ты, как прогорит, закрывай голову руками и беги. Я пламя собью. Лучше слегка обжечься, чем сдохнуть.
– Ладно, – без энтузиазма согласился Картограф, – попробуем.
Полыхнуло душевно. Черный дым повалил почти вертикально к небу все того же багрового оттенка. Ветер, как специально, стих, и слышно было, как трещит лоза. Через минуту напряженного молчания сквозь стену огня с диким воплем пробился Картограф. Данила подскочил к нему, курткой сбил пламя, повалил на землю, заставил покататься по влажному мху.
Осмотр показал, что Картограф вышел из переделки относительно целым: несколько ссадин (к счастью, не от ядовитых шипов лозы), опаленные брови и ресницы, слегка подгоревшие кудри и в паре мест – прожженная одежда. Лоза полыхала, и Данила с беспокойством подумал: как бы не спалить все джунгли.
Жирная копоть возносилась вверх, воняло горелой плотью – все-таки лоза оказалась не совсем растением. Он отступил подальше от костра. Ну нет худа без добра. Если Прянин или Маугли в этот момент сидят на дереве, то наверняка поймут, где Данила.
А если с холма наблюдают аборигены-канибалы или, не дай бог, Астрахан-старший, то это уже хуже.
Картограф молчал и, сидя во мху, жадно хватал воздух ртом.
– Идти можешь? – спросил Данила. – Надо наших искать. И вообще, пора отсюда валить, пока мы не поджарились. Лесной пожар, бро, – опасная штука.
Картограф дико глянул и поднялся на ноги.
– Могу. Пойдем. Дышать трудно, наглотался…
– Вот и помолчи, побереги дыхание.
Данила в последний раз обернулся на пожар – он разрастался, пламя ползло по мху, подступая к деревьям. Черт, так рисковать из-за этого типа! Астрахан с досадой поморщился. Картограф ему не нравился и раньше, а сейчас, в силу своей бесполезности, и вовсе стал неприятен.
Вот за Марину, Прянина или Маугли он лес бы поджег. И может быть, сам сунулся в пламя.