Темные тропы
Шрифт:
– Хотел, – выдавил из себя Данила. – И сейчас хочу.
Ситуация с языками шокировала его сильнее, чем красное небо и непривычная растительность. Он понял, что говорит по-русски, расслабился, прикрыл глаза, сосредоточился на зрительном ассоциативном ряде… и повторил то же самое на чужом наречии. Кажется, артикуляционный аппарат возражал, но Даниле было не до того.
Закрыв глаза, он вдохнул и выдохнул, вспомнил воронку и поведение Сердца, именно – поведение, осознанную реакцию на происходящее… и мотнул головой – уж слишком фантастично! Ощущение такое, что кто-то могущественный играет в
– Благодарю за помощь, незнакомец, – произнес вождь, – и прошу позволения назвать наши имена и услышать твое.
– Я – Данила. Это – Картограф.
– Зовите меня Вождь, а это – моя дочь Лиана. Мы – последние из людей.
– А кто за вами гнался? Не люди?
– Нет. Змееглазые. Они – не люди.
Слово «змееглазые» картинку не рождало. Вернее, в сознании Данилы появился этакий щитомордник на человеческих ногах.
Вождь держался с достоинством, но его пошатывало – наверное, потерял много крови. Маугли отмалчивался и за травками не бегал. Да и откуда ему знать, какие из здешних растений обладают лечебными свойствами?
– Нам всем нужно отдохнуть, – решил Данила. – Есть поблизости безопасное место?
Вождь кивнул:
– Идем за мной.
Когда Марину волокли в Глубь, она сопротивлялась, как могла; когда наблюдала воронку смерча – оцепенела от страха. Потом она сжала волю в кулак и попыталась вырваться, побежать к Даниле. Не получилось. После ее подняло в воздух, окутало теплом, заботой, будто она – малышка, которая спрятала лицо в материнские ладони.
Кто-то большой, сильный, добрый вытирал ее слезы и нашептывал: «Верь мне, все будет хорошо. Никто не причинит тебе вреда». Не в ухо нашептывал – голос был самой реальностью, и Марина отзывалась всем существом. Уснула она, убаюканная.
Очнувшись, Марина проморгалась и оторопела: красноватое небо, странные растения, чуждые запахи. Не Россия и даже не Сектор. Увиденное так поразило ее, что она свернулась калачиком, подтянула колени к животу и укусила себя за руку. Галлюцинация не пропала, зато появилась рожа Тараса Астрахана – елейная такая рожа, окаймленная седенькой бородкой. Глазки довольные, сверкают. Сейчас причмокнет профессор по обыкновению и потрет ладони. Лукавый смотрел с азартом, будто на мышь, которая сумела пробежать лабиринт, преодолев все опасности.
Лучше бы бросил тут, зверью на растерзание. Нет же, за собой потащит! Сил на это не осталось вообще. Лечь бы и умереть.
Вскоре нарисовались попутчики Астрахана-старшего – Шейх, здоровенный азиат, похожий на раскосого восточного божка. Одно отличие – взгляд его не был добрым. Приятелю его, длинноволосому парню с бугрящимися мышцами, сильно досталось – рожу посекло осколками так, будто ее драли сотни кошек.
– Мариночка, девочка моя, – расплывался в любезностях профессор. – Какая же ты умница! Ты даже не представляешь, что сделала! Давай встанем и пойдем дальше.
Марина попыталась скопировать взгляд Шейха и наградить им Лукавого. Этот человек обманул ее, вошел в доверие, подтерся и, по какой-то причине, не выбросил ее. Видимо, она – многоразовая салфетка для подтирания…
– Как же я вас ненавижу! – прошептала
– Девочка, – улыбнулся он, – давай без глупостей, а?
Вот сейчас бы прижаться к этому человеку и разреветься – от бессилия, усталости и обиды! Притащили неизвестно куда, оторвали от привычных занятий, куда-то ведут против воли, а она устала, так устала… Нет, не к нему прижаться – к Даниле…
Не надо прижиматься! Марина замерла, поджав ногу, и уставилась в мутно-красное небо. Она теперь не одна, ее любят. Ее не бросят. Люди предают, но больше предательства не будет. Надо идти с ними и делать, как они велят. Плохо не будет, будет – правильно!
– Эй, ты чего? – Рэмбо немного ее встряхнул, Марина качнула головой и потупилась, ловя себя на мысли, что это с ней уже было.
Она уже брела, пришибленная, к цели Тараса Астрахана, думая, что это нужно – ей. Вот и сейчас ее влекло вперед, она словно расслоилась на две Марины. Первую держал черноволосый парень, вторая будто плавала в красноватой темноте, похожей на материнскую утробу. Эту вторую Марину не злил Лукавый, не беспокоило собственное будущее – она знала, что так надо, и готова была принять происходящее, уверенная, что все будет хорошо.
– Вот и молодец, – проговорил черноволосый и отпустил ее.
Здравый смысл велел ей держаться людей – неизвестно, насколько тут опасно; душа билась о мутное стекло реальности и вопила: «Бежать, бежать отсюда! Лучше звери, чем эти люди!», но тело переставляло ноги и шло за профессором и Шейхом.
Марина будто спала и не обращала внимания на детали. Если бы ее спросили о том, что она видела в Глуби, – не вспомнила бы.
Сначала – лес, потом вроде поле, какие-то люди, похожие на индейцев. Люди остались позади. Марину они не волновали. Вперед. Надо двигаться вперед. Ее там ждут.
После вроде бежали, но медленно – раненый Шейх хромал.
А потом в голове будто что-то щелкнуло, и Марина вынырнула в реальность, собралась по частям и вскрикнула: из лесу на них двигался отряд из голых по пояс существ (особей пятнадцать), похожих на людей. Вооружены они были копьями, топорами и изогнутыми саблями, и, что самое удивительное, их оранжевые глаза с вертикальными зрачками смотрели не на вооруженных врагов, а – все! – на Марину. Причем взгляды их были маньяческими.
Когда тринадцатилетняя Марина жила в детдоме, то иногда сбегала бродить по окрестностям, и однажды вечером к ней подошел мужчина, приставил нож к спине и велел идти с ним. У него был такой же взгляд – вожделение и жажда крови.
Тогда ее спас полицейский патруль, маньяка задержали. Марина засеменила к Рэмбо, который казался ей наиболее человечным.
Шейх, хромая, пятился и готовил винтовку, Рэмбо целился. Лукавый вскрикнул по-русски:
– Не стрелять!
Примирительно поднял руки и зашипел на чужом языке:
– Мы заинтересованы друг в друге, потому не причиним вам вреда. Меня послали ваши соплеменники извне, и вот я здесь. Я помогу вам открыть дверь, если вы поможете мне. Алан, опусти оружие!
Шейх не послушал его, Рэбмо – тоже.